Глаза цеплялись за каждый проблеск над водой. Несколько раз она принимала за парус белое птичье крыло, а жужжание большого тундрового шмеля за шум мотора.
От мыса Кытрыткын несколько раз прошла по насыпной дороге до причала частных лодок, увертываясь от груженных углем самосвалов: на рейде залива чернел ржавый корпус углевоза «Караганда», баржи возили от него уголь на берег.
Вельбот показался из-за низкого мыса и мучительно долго плыл вдоль берега. Вначале Антонина Тамирак стояла одна, потом к ней присоединились просто любопытные, праздношатающиеся соплеменники, шныряющие по поселку в поисках случайной работы стоимостью ровно в одну бутылку водки. Таких людей в районном центре становилось все больше, они приходили из разоренной, обедневшей тундры, маленьких прибрежных селений. Большинство из них давно потеряли навык к регулярному труду, приученные к тому, что Советская власть не оставит их в беде, не даст умереть с голоду, а уж на бутылку можно и самому заработать.
Вельбот коснулся прибрежной гальки, и вслед за Михаилом Меленским на землю спрыгнул Роберт Карпентер, не сводящий глаз с Антонины. Он так и смотрел на нее, пока пограничники тщательно проверяли его паспорт, задавали ему какие-то вопросы.
Подойдя к Антонине, Роберт нерешительно остановился. Выручила Антонина. Она подала руку и громко сказала:
— С приездом в наш Чукотский район, товарищ Роберт Карпентер!
— Какой он тебе товарищ! — засмеялся Михаил Меленский. — Мистер Карпентер.
— Пусть называет — товарищ, — с улыбкой возразил Карпентер. — Мне так больше нравится. Здравствуй, Антонина. Я очень рад тебя видеть…
— И я, — выдохнула Антонина.
Роберта Карпентера сопровождали в гостиницу Меленский и Франтов. Антонина Тамирак некоторое время шла рядом с гостем, но потом стала отставать, пока не оказалась сзади всех. Уже у порога гостиницы, точнее, обычного жилого дома на улице Дежнева, Антонина остановилась и собралась было уйти, но, оглянувшись, Роберт нашел ее и громко сказал:
— Я хочу, чтобы Антонина пообедала с нами.
В квартире уже был накрыт стол. Франтов, едва скрывая досаду от непредвиденного присутствия лишнего человека, проворчал:
— Ладно, уж раз ты здесь, то будешь хозяйкой…
Несмотря на полное отсутствие продуктов в местных магазинах, стол ломился от деликатесов. На нем стояла миска, наполненная свежезасоленной икрой, на тарелках разложены розовые ломти малосольной нерки, вынутая из банки польская ветчина в подрагивающем желе, перья зеленого лука и салат, явно привезенные из теплицы на Горячих Ключах. Стояла бутылка хорошей водки, бутылка сухого вина, кока-кола и минеральная вода.
— О! — воскликнул Роберт Карпентер. — Я не знал, что вы живете так богато!
— Чукотское гостеприимство! — угодливо произнес Франтов.
— Это даже неудобно! — смутился Роберт. — И очень дорого!
— Ничего, ничего, — подбодрил гостя Михаил Меленский. — Это, так сказать, торжественный обед в честь начала нашего плодотворного содружества.
На горячее была жареная утка с рисом, а на десерт — компот из морошки.
После обеда, отказавшись отдохнуть, Роберт Карпентер попросил Антонину показать районный центр, его достопримечательности.
Понимая, что спорить ни к чему, Франтов строго глянул на Антонину, слегка раскрасневшуюся от выпитого вина:
— Помни: Роберт Карпентер — наш дорогой американский гость.
Антонина Тамирак повела гостя по главной улице, замощенной кое-где раскрошившимся бетоном. Она довольно хорошо знала историю поселка из рассказов своего отчима Василия Ивановича Ямрона, поэтому начала уверенно:
— Когда-то на этой улице стояли в ряд одноэтажные деревянные дома, привезенные сюда в 1932 году. Так начиналась Чукотская культбаза. Идея была — отсюда начать культурное наступление на чукчей и эскимосов.
— Что значит — культурное наступление? Вроде войны?
Антонина засмеялась:
— Поскольку наши народы считались отсталыми и темными, советское правительство сочло нужным в первую очередь насаждать грамоту, шаманов и народных лекарей заменить врачами, привить людям гигиенические навыки…