Как теперь повернется жизнь? Тогда была хоть надежда, ради котором стоило терпеть, отказываться от своего прошлого, от собственных мыслей, слепо доверять партии, а сейчас? Никто никому не верит. Не верят, прежде всего, тому, что называлось государством, которое олицетворялось для местных жителей в образе приезжих тангитанов-начальников. Оно не раз обманывало людей, отбирало у них собственность, личные накопления, даже право решать свою собственную судьбу.
А сколько громких и высокопарных слов произносилось во славу народа! Во славу трудового рабочего класса и крестьянства! Вращаясь в высшей окружной партийной среде, Пестеров давно уяснил, что партийные начальники на самом деле народ не любили. Побаивались, старались мелкими подачками, льстивыми словами ублажить его. Владимир Петрович Парусов, сделавший партийную карьеру от рядового шахтера в угольных копях до руководителя окружной партийной организации, в минуты откровения признавался Аркадию Пестерову, что его никакими силами не загнать обратно в шахту.
Пестеров связал двух нерп, еще теплых, проткнув в мордах, где росли тугие, словно пластмассовые усы, надрезы, продел ремни и поволок добычу к берегу.
Громада Сенлуна медленно приближалась. Аркадий Пестеров несколько раз останавливался отдохнуть. Выкурив сигарету, он снова впрягался в упряжь и шел, чувствуя, как легко катятся по снегу нерпичьи тушки.
От Сенлуна охотник повернул вправо и вдоль береговой линии, отмеченной грядой изломанных торосов, направился к селению, ощущая горьковатый запах угольного дыма центральной котельной.
Подтащив добычу к подъезду, он крикнул в окно тете Наус, и она вынесла в ковшике воду. Облив тюленьи морды и отпив несколько глотков, Аркадий выплеснул последние капли воды в сторону моря, совершив вековой обряд, значение которого затерялось в глубине веков.
Он поднял добычу в кухню Пучетегиной, а сам вернулся в собственную квартиру, вскипятил чайник и с наслаждением выпил густого крепкого чаю. Ом чувствовал себя усталым, но усталость эта была приятная, умиротворяющая, сладостная.
Такой усталости не знали и не испытывали люди в больших городах. Если кому-то из них и доводилось разок сходить на зимнюю морскую охоту в Ледовитом океане, разговоров и хвастовства потом хватало… Существование в Арктике коренных северян сильно снижало героизм тангитанов. Он как-то прочитал очерк швейцарского путешественника Пальчевского, специалиста по выживанию в экстремальных условиях, о его поездке в район Верхоянска. С большой симпатией к самому к себе, с неподдельным восхищением собственным героизмом он описывал свои ощущения от пребывания на морозном воздухе, любовался собой, покорителем «полюса холода». В конце очерка выяснилось, что он покойно и героически лежал на нарте, которую тащили олени и местные якуты.
Или другой герой, член Государственной Думы, который вечно совался на экран телевизора со своей бородой, полярник, дрейфовавший на льдине. В бытность помощником первого секретаря окружкома КПСС, Аркадий Пестеров побывал на одной из таких льдин, в десятках километров к северу от острова Врангеля. Он был поражен, с каким комфортом устроились эти покорители Арктики! У них было радио, врач и даже пианино. Не говоря уже о прекрасном питании, надежных спасательных средствах на случай сжатия льдов. Тогда Пестеров спросил Владимира Петровича Парусова, почему оленеводы, которые живут в условиях куда худших, чем эти веселые, упитанные бородачи, не считаются героями? Уже потом, при дальнейшем размышлении, пришло понимание того, что тангитан, конечно, не считал себя ровней с каким-то оленеводом или морским охотником. Он был выше. А местный человек… Он как бы часть пейзажа…
Такие мысли долго не давали заснуть.
Он посмотрел на будильник. Полночь. В Москве уже начинался новый рабочий день.
Губернатор Чукотского автономного округа, или, как его называли коллеги-сенаторы, «начальник Чукотки», Виктор Александрович Базаров ежился на морозном ветру в ожидании служебной машины. Минус пять градусов. В Въэне — это теплынь! А здесь, в столице Российского государства, это настоящий мороз. Жаль, что нельзя надеть меховую кухлянку, нерпичьи торбаза и опушенный росомашьим мехом малахай. Весь этот комплект настоящей полярной одежды преподнесла ему в подарок в честь его избрания эскимоска из Кытрына Маргарита Сергеевна Глухих. Вот было бы занятно явиться в таком наряде на заседание Верхней палаты Государственной Думы!