Найджел обожал свою сестру Фиону, но почти столь же страстно жалел, что взял ее сына Харви к себе лаборантом. Но ей хотелось выставить Харви из дому, а ему для этого нужна была чертова работа.
– Нет, Харви. Впрочем, спасибо. Сбегай для меня за колой лайт, ладно?
Пятнадцать минут спустя Найджел уже переставил оборудование, а Харви с его колой лайт еще не вернулся.
Чейз запрограммировал компьютер начать цикл радиационной бомбардировки и уселся в кресло, глядя сквозь окно в ожидании результатов.
– Кола лайт закончилась, я проверил все автоматы в здании, – Харви протянул ему банку. – Я принес тебе обычную колу.
Секунду Найджел раздумывал, сказать ли Харви, что логичнее было принести другой легкий напиток, но парнишка из кожи вон лез, а это дорогого стоило.
– Спасибо, Харви.
– Есть что-нибудь?
– Нет, – сказал Найджел, вскрывая банку и отпивая карамельную жидкость.
Компьютер подал сигнал, и на экране вспыхнуло диалоговое окно.
Входящие данные
Быстро отставив напиток, Найджел подался вперед и всмотрелся в экран. Если приборы не врут, ящик испускает нейтрино – субатомные частицы, возникающие вследствие радиоактивного распада и ядерных реакций на солнце и в атомных реакторах. Откуда они могут быть здесь?
Потом показания нейтрино замигали красным и сошли к нулю.[3]
– Что случилось? – полюбопытствовал Харви.
Найджел задумался. Не реагирует ли чемоданчик на радиацию? Может, это какой-то сигнал вроде мигающего огня маяка в ночи? Или SOS, знаменитая морзянка субатомных частиц?
Найджел по профессии был инженером-ядерщиком и занимался в основном системами ядерной энергетики, хотя и ему довелось чуток поработать с ядерными боеголовками в восьмидесятых и на энергоустановках подводных лодок в девяностых. Физика элементарных частиц выходила далеко за рамки его епархии. Отчасти ему хотелось привлечь другого специалиста, разбирающегося в физике элементарных частиц, но что-то ему мешало так поступить.
– Харви, давай изменим режим облучения, посмотрим, как отреагирует чемодан.
Час спустя Найджел допил третью банку колы и принялся выхаживать из угла в угол. Частицы из последнего пакета, испущенного чемоданчиком, могли быть тахионами. Тахионы – сугубо теоретическое предположение, главным образом потому, что движутся они быстрее света, что, согласно специальной части теории относительности Эйнштейна, невозможно. Кроме того, эти частицы, предположительно, делают возможными путешествия во времени.
– Харви, давай попробуем новый режим.
Найджел принялся программировать компьютер, пока парень орудовал джойстиком и роботизированным манипулятором, управляясь с ним на диво хорошо. «Может, видеоигры и вообще молодежь на что-нибудь и годятся», – подумал Чейз.
Закончив программировать радиационный протокол, он увидел, как устройство поворачивается в чистой комнате. У Найджела возникла гипотеза: возможно, чемоданчик манипулирует частицами-хамелеонами – гипотетическими скалярными бозонами, масса которых зависит от окружения. В космосе хамелеоны будут иметь малую массу, а в земном окружении большую, что делает их обнаружимыми. Если это правда, Найджел оказался на грани открытия основы темной материи – и даже силы, стоящей за расширением Вселенной.
Но частицы-хамелеоны составляли лишь половину его гипотезы. Вторая половина заключалась в том, что чемоданчик – коммуникационное устройство, которое направляет их, подсказывая, какого типа частицы ему нужны, чтобы сделать то, для чего он предназначен. Чемоданчик запрашивал конкретные субатомные частицы. Но зачем они ему? Являются ли они «ингредиентами» для строительства чего-либо или же комбинацией, его отпирающей? Найджел предположил, что нашел ключ – режим облучения, необходимый чемоданчику. Может, это какой-то затеянный атлантами тест на интеллект, проверка сообразительности… Вполне разумно. Математика – язык Вселенной, а субатомные частицы – пресловутая скрижаль, подобие космического папируса. Что же этот ящик пытается поведать?
Компьютерный экран засветился. Массированный выход: нейтрино, кварки, гравитоны и даже частицы, еще не описанные.
Найджел посмотрел сквозь окно. Чемоданчик менялся. Серебристый блеск потускнел, на нем стали вспухать крохотные кратеры, словно полированная поверхность обращалась в песок. Затем крупицы песка, немного подрожав на месте, двинулись к центру, где образовалась темная воронка. Она начала пожирать чемоданчик изнутри. Затем тот окончательно захлопнулся, и комната наполнилась светом.
Здание взорвалось во вспышке белого света, мгновенно поглотившего шесть офисных небоскребов вокруг себя, прежде чем распространиться на целые мили, вырывая деревья с корнем и опаляя землю. Затем свет мгновенно угас, сжавшись в точку, его породившую.
3
Здесь и далее: соответствие описываемых автором процессов реальным физическим законам остается на его совести.