Адмирал помолчал.
— Так вот, следующий вопрос, обычно, такой: почему я выбрал химические боеголовки вместо того, чтобы ударить по ним всей ядерной мощью? На это тоже просто ответить. Мне была нужна информация, а не месть. Ракеты с плутониевыми боеголовками у меня были в резерве, и я бы пустил их в ход, если бы пришлось, но сначала я должен был попытаться взять их живыми. Аннигиляция их ничем бы нам не помогла. И мне повезло, мой план сработал. А, да, и мятеж тоже прекратился, как только командиры отделов были допущены на мостик, бросили взгляд в носовой иллюминатор и увидели, что мы практически вывели корабль Мэнкхи из строя. Мы не теряли время, и вылетевшие команды обыскали обломки разлетевшейся на куски левой гантели в поисках оставшихся в живых. Если бы нам не повезло там, мы бы занялись второй половиной корабля, которая уцелела и улетала от нас. Но мы получили настоящее потрясение, когда обнаружили природу такого крушения.
Адмирал усмехнулся.
— Конечно, нынче все знают о разуме улья Мэнкхи и историю их эволюции. Но мы были поражены, обнаружив, что каждый обломок состоял, собственно, из одной особи Мэнкхи, двухтонного слизняка в хитиновой оболочке. Конечно, много ячеек было повреждено взрывами, но большинство просто отсоединилось от улья, когда оно получило повреждения. Так что, в принципе, никакого корабля и не было, было просто скопление ячеек, как гигантский улей, не считая кучи награбленного. Трудно даже вообразить, какие странные вещи они крали и складывали в своем улье, пока пару сотен лет мотались по космосу в поисках всего, что плохо лежит. Патрули буксировали несколько ячеек к нашему кораблю, и Мэннион попытался вступить с ними в контакт. Разумеется, вопросы он задавал и ответы получал на той же слабенькой передаче, что и прежде. Ячейки переговаривались друг с другом на своем языке. Они игнорировали попытки Мэнниона, хотя должны были слышать его передачи на расстоянии нескольких сотен миль. В конечном итоге, мы затащили одну особь в грузовой шлюз и начали пробовать на ней разные длины радиоволн. Затем у Крамера появилась идея подсоединить к Мэнкхи электроды и пустить по ним слабый электроток. Разумеется, постоянный ток ему понравился, но когда мы пустили переменный, Мэнкхи тут же сдался. Таким образом, мы имели с ним долгий разговор и выяснили все, что хотели узнать. Нам оставалось четыре недели полета до ближайшей пограничной планеты Новой Земной Федерации, а оттуда меня повезли на их самом быстроходном корабле связи на Новую Землю. Остальное вы знаете. Мы, материнская планета, были также потеряны Новыми Землянами, как и они нами. Они радостно приветствовали возвращение их собственных предков. Большая часть моего экипажа уволилась со службы и осталась там навсегда. Работа по чистке Земли оказалась незначительным делом для их военно-космического флота. Насколько я помню, обратный путь на их корабле занял чуть больше пяти месяцев, и Красный Прилив был ликвидирован в течение четырех недель после того, как они прибыли. И я не думаю, что они потратили впустую хоть минуту. Одного заряда особой взрывчатки на ячейку было достаточно, чтобы разрушить ее ядро. А когда было уничтожено критическое количество ячеек, остальные быстро вымерли сами. А после эпидемии Земля стала совершенно иной. Как вы знаете, Красный Прилив занял всю сушу, кроме Северной Америки, полосы Западной Европы и части океана. Особенно он сконцентрировался на джунглях Южной Америки, Африки и Юго-Восточной Азии. Вы должны понять, что во времена перед Приливом те области были почти совершенно непригодны для жилья. Вы и понятия не имеете, что на самом деле значил термин «джунгли». Когда же Прилив умер, то распался на органические молекулы, и в результате области, занятые прежде джунглями, стали красивыми равнинами, покрытыми двадцатиметровым слоем плодороднейшей почвы. Именно это позволило старой Земле стать тем, кем является она сегодня: овощеводческой фермой Федерации и единственным источником натуральных исходных земных продуктов, за которые весь остальной мир платит такие невероятные деньги. Странно, как быстро мы все забываем. Немногие сейчас уже поняли, как мы боялись Прилива и ненавидели его, кода с ним боролись. Теперь же он оказался для нас подлинным благословением.