Трясущейся рукой я убрал нож на место.
— Прости, Феликс, — пробормотал я. — Мне надо было убедиться, что ты не машина из эластичного металла, как двое других, которых я встретил сегодня вечером.
В доме я положил Феликса на низкий диван, стоящий в темной комнате, обмотал ему голову тряпкой, смоченной холодной водой, и поднес к его носу стакан со сливовым бренди. За ухом у него уже вырастала сизая шишка, но пульс и дыхание были в норме. Через минуту он зашевелился, сделал непонятные, плавающие движения руками и внезапно сел, открыл глаза и потянулся к кобуре под мышкой.
— Все в порядке, Феликс, — сказал я. — У тебя на голове шишка, но ты среди друзей.
— Хороши друзья. — Он поднял руку, потрогал синяк и тихо выругался на арабском. — Что за черт, Джон? Я на пару часов выпустил тебя из поля зрения, и весь официальный аппарат перешел в состояние Красной Угрозы.
— Я воспользовался твоим оборудованием. И проследил за «Боло», уехавшим с поля боя на километров пять. Я там я увидел то, о чем мне будет трудно тебе рассказать.
Феликс внимательно посмотрел на меня.
— Полегче, старик. Ты выглядишь так, словно тебя трясет.
Он встал на ноги, секунду поколебался и подошел к мини-бару.
— Не включай свет, — сказал я.
— От кого мы прячемся? — Феликс достал стаканы и бутылку, разлил напиток, вернулся и сел. Затем поднял стакан.
— За смятение в стане врагов, — сказал он.
Я сделал небольшой глоток, затем залпом опустошил стакан. Скотч прошел в горло гладко, как жидкая смазка.
— Попытаюсь рассказать все по порядку, — сказал я. — Я увидел, что танк остановился, водитель вылез из него и упал ничком.
— Никаких выстрелов, признаков газа, ничего такого?
— Ничего. Я был в пятнадцати метрах и ничего не почувствовал и не увидел. Разумеется, поле…
— Не помешало бы газу или вибрации. Поле никак не засветилось?
Я покачал головой и продолжал рассказывать. Феликс слушал молча, пока я не упомянул выстрел отравленным дротиком.
Он заметно расстроился.
— Наверное, ты просто промазал.
— Через пару минут яд подействовал, существо пару раз взвизгнуло, погонялось за своим хвостом, успокоилось и умерло.
— Боже мой! Да у него метаболизм, как у камнедробилки. Две минуты, говоришь?
— Ага.
Я продолжал рассказывать. Когда я закончил, Феликс задумчиво нахмурился.
— Джон, ты уверен…
— Черт, я вообще ни в чем не уверен. Самым лучшим объяснением происходящего будет то, что я сошел с ума. Я бы даже предпочел, чтобы так оно и было. — Я пошарил по карманам и вытащил ухо, отрезанное у мертвого существа. — Вот, взгляни на это и скажи мне, что я отрезал его у Баузера, который просто хотел, чтобы я поиграл с его резиновой крысой.
Феликс взял пятисантиметровый треугольник, покрытый грубой шерстью, и посмотрел на него в почти полной темноте.
— Это ухо существа из каньона?
— Оно самое. — Я сунул руку в другой карман и достал листы бумаги с иероглифами, лежавшие в сумке существа. — Вот еще кое-что. Возможно, это китайский чек из прачечной или турецкий рецепт гуляша. А, может, у меня совсем поехала крыша.
Феликс встал.
— Джон… — Он внимательно посмотрел на меня. — То, с чем ты столкнулся, требует специальных мер. Теперь мы не можем рисковать… пока не узнаем, что это за чертовщина. Я расскажу тебе секрет, который я поклялся защищать до самой смерти.
Феликс отвел меня в другой конец комнаты, отодвинул картину и нажал на стене невидимые кнопки. В полу открылся люк.
— Это Нора, — сказал он. — Даже ЦБР не знает об этом. Там нам точно никто не помешает.
— Феликс… на кого ты работаешь?
Он поднял отрезанное ухо.
— Скажу лишь то, что я против владельца вот этого.
— Этого достаточно, — кивнул я.
Три часа спустя Феликс выключил свет в лаборатории и провел меня в комфортную комнату отдыха с тиковой отделкой, глубокими креслами, почти настоящим баром и широкими псевдоокнами с видом на залитый лунный светом сад, помогавший рассеять тягостное ощущение того, что находишься в пятидесяти метрах под землей. Я сел в одно из кресел и осмотрелся.
— Феликс, кто построил это место? Почему-то оно не походит на государственный объект. Оборудование лаборатории на много лет опережает все, что мне доводилось видеть. И ты не очень удивился тому, что я рассказал.
Феликс подался вперед и хлопнул меня по коленке, улыбаясь, как Мефистофель.