Далее в статье отмечается, что через два года после лечения тяжесть симптомов снизилась на 47%. И если вначале 83% пациентов относились к тяжелой части аутистического спектра, то через два года их число снизилось до 17%, а у 44% ситуация улучшилась настолько, что они перестали считаться аутистами.
Независимо от вашего мнения о причинах аутизма и многих других хронических психических и неврологических проблем в нашей стране, это обнадеживающая новость.
Конечно, здесь есть свои оговорки, например, необходимо убедиться, что в смеси, которую дают пациентам, не культивируются вредные бактерии. Я также считаю, что необходимо убедиться в том, что у пациента "негерметичный кишечник", то есть нет перфораций в кишечной оболочке, как это было впервые обнаружено Уэйкфилдом. Сейчас утверждается, что "негерметичность кишечника" встречается при многих различных заболеваниях, и это еще одна причина, по которой я считаю, что даже если речь идет об аутизме или ME/CFS, полученные уроки, вероятно, применимы ко многим другим заболеваниям.
Однако есть один момент, который беспокоит меня еще больше. Это последнее предложение, которое я цитирую, где говорится, что статья "настолько впечатлила Пентагон, что Министерство обороны согласилось финансировать крупное исследование по пересадке микроорганизмов взрослым людям, страдающим аутизмом...".
Пентагон?
Министерство обороны?
Почему в этом вопросе лидируют военные организации? Разве они не занимаются созданием самолетов, кораблей, подводных лодок, танков, бомб и ракет?
Разве это не должны быть Национальные институты здравоохранения? Центры по контролю за заболеваниями? Насколько я знаю, Пентагон отвечает за убийство плохих парней, а не за лечение больных.
Или здесь действует другая цель? Семьи военнослужащих обязаны проходить вакцинацию, и многие утверждают, что среди детей военнослужащих уровень аутизма и других неврологических заболеваний намного выше, чем среди населения. Возможно, наши военные пытаются устранить ежедневную борьбу, которую многие из их семей ведут в своих домах, чтобы их военнослужащие были в состоянии вести сражения, которые мы ведем в далеких странах.
В выходные дни 22 и 23 марта 2019 г. я выступал на конференции во Флориде. Ее проводила замечательный молодой ученый, доктор Кристин Комелла, которая очень напомнила мне себя в ее возрасте. Она обладает сильным чувством служения и работает на переднем крае науки о стволовых клетках. И, конечно, она подверглась нападкам со стороны правительства с судебными исками и угрозами разрушить ее карьеру, но до сих пор отбивалась от них. В чем же ее преступление? По мнению FDA, изъятие собственных жировых клеток из организма путем липосакции, извлечение стволовых клеток и их повторное введение в другую часть тела представляет собой введение лекарственного средства.
Доктор Комелла является главным научным сотрудником компании U.S. Stem Cell и президентом Академии регенеративных практик. Конференция стала ежегодным собранием Академии регенеративных практик, и это была прекрасная возможность пообщаться с ведущими специалистами в данной области и сравнить свои взгляды. Именно здесь я всегда люблю находиться, на самых границах знаний.
На конференции ко мне присоединились другие ренегаты, в том числе доктор Эндрю Уэйкфилд. Он выступил с замечательным докладом о кори и о том, что усилия по ее искоренению лишь способствуют появлению новых штаммов и оставляют после себя смерть. У нас была возможность сесть за стол и долго беседовать, чего у нас никогда не было, хотя мы знакомы уже десять лет. Я смог рассказать ему о том, как доктор Ян Липкин из Колумбийского университета использовал те же научные хитрости для дискредитации нашей работы с XMRV, что и Липкин в своей работе с прививкой MMR и сопутствующими ей желудочно-кишечными расстройствами и аутизмом. Я сказал ему, что не могу смотреть документальный фильм с его участием "Патологический оптимист", потому что заранее знал, что юридическая система будет манипулировать вопросом юрисдикции, чтобы он не смог ни одного дня провести в суде, пытаясь очистить свое имя. Такие же трюки были проделаны со мной в Неваде. Думаю, он не знал, насколько похожи наши дела, и когда мы расставались, он сказал мне, что хотел бы взять у меня интервью для своего следующего документального фильма.