В пресс-релизе Калифорнийского университета в Беркли ведущий автор Гертруда Беринг отметила:
Исследования, проведенные в 1970-х годах, не выявили признаков заражения человека вирусом бычьей лейкемии. Современные тесты стали более чувствительными, но все равно было трудно преодолеть устоявшуюся догму о том, что вирус лейкоза крупного рогатого скота не передается человеку. В результате у животноводов не было стимулов для разработки процедур, сдерживающих распространение вируса. Это отношение шансов выше, чем любой из часто рекламируемых факторов риска развития рака молочной железы, таких как ожирение, употребление алкоголя и использование гормональных препаратов в постменопаузе.1
В этом утверждении есть много интересного. Возможно, тесты 1970-х годов были недостаточно чувствительны, чтобы выявить наличие вируса в тканях рака молочной железы. Другая возможность заключается в том, что, возможно, в то время крупный рогатый скот не был поражен вирусом бычьей лейкемии в том количестве, как сегодня.
Могло ли применение бычьего гормона роста, введенного в 1980-х годах, изменить экспрессию латентного вируса бычьего лейкоза, который был заглушен в генетической структуре крупного рогатого скота?
Опять же, я не знаю.
Но это вполне резонный вопрос, и к нему надо стремиться.
И что, по моему мнению, должен делать человек, когда начальник говорит ему: "Ты не имеешь права так говорить!". Мне кажется, что в большинстве случаев проблема никуда не денется. В 1980-х годах я видел четкие доказательства того, что бычий гормон роста влияет на культуры клеток, и мне стало интересно, как это может отразиться на экспрессии вируса бычьей лейкемии в молоке коров, обработанных этим гормоном.
Сегодня существует опасение, что BLV может быть связан с раком молочной железы.
Какая женщина не беспокоится о раке груди в тот или иной момент своей жизни?
Я понимаю, что между тем, что исследовал я, и исследованиями Калифорнийского университета в Беркли существует большой разрыв, но его не должно быть. Мы должны понимать всю цепочку причинно-следственных связей - от появления нового продукта на рынке до его влияния на здоровье человека. Я понимаю, что этот процесс может быть сложным и длительным, но речь идет о жизни людей.
Предполагается, что наука должна отвечать на сложные, даже непопулярные вопросы. Когда я впервые проходил собеседование с Фрэнком, он хотел взять меня на работу, но получил отказ от руководителя отдела. На вопрос, почему, женщина ответила: "Она задает слишком много вопросов". Фрэнк решил, что это именно то, что нужно в науке, и через ее голову принял меня на работу.
Если вы продолжаете говорить, когда вам говорят, что надо помолчать, то в большинстве случаев найдутся добрые люди, такие как Уэйн или Фрэнк, которые присмотрят за вами, даже если вы переступите черту или две. Я вообще считаю, что в какой бы ситуации вы ни оказались, найдутся люди, которые уважают честность и поддержат тех, кто говорит правду.
Однако все равно будут моменты, когда вы окажетесь в одиночестве. Не будет никакой подстраховки. И вы должны сделать выбор: говорить ли правду, независимо от того, поддержит ли вас хоть один человек. Такие ситуации не часто случаются в жизни.
Они встречаются редко.
Но они раскрывают характер.
Например, пожарный, который решает вбежать в горящее здание, чтобы спасти ребенка. Или люди, которые бегут на звук выстрелов, а не прочь от них. Те, кто решает помочь людям со смертельными заболеваниями. Или тот, кто сообщает о жестоком начальнике или мошенничестве в компании.
Именно эти решения определяют личность.
Если вы можете высказаться по важному вопросу, когда другие говорят вам молчать, и вы не знаете, поддержит ли вас кто-нибудь на планете, это тоже, мой друг, требует большой веры.
Выбирайте с умом.
И если можно избежать этого, не бросайте блокноты в своего начальника, даже если это будет в стиле фрисби.
Глава 3. Мертвые врачи – это реально?
Когда я учился в университете Вирджинии, у одной из моих подруг, Дженни, была футболка с надписью "Что такое реальность? Молодой студентке это казалось крутой, изысканной фразой. Но с годами она приобрела для меня более глубокий смысл. Я постоянно задаюсь вопросом, что я знаю на самом деле. Я знаю то, что мне говорят люди, то, что я вижу по телевизору или читаю в газетах. Из этой информации я черпаю рабочее понимание мира, но я научился не держаться за эти взгляды слишком крепко.