Заявлял ли Никсон о запрете исследований в области химического и биологического оружия для того, чтобы мир мог быть спокоен за то, что подобные угрозы никогда не будут исходить от США? Или же существовала лазейка, которая позволяла продолжать эти программы?
Ни наше присоединение к Конвенции, ни ограничение нашей программы исследованиями не сделают нас уязвимыми для неожиданностей со стороны противника, не соблюдающего эти рациональные ограничения. Наше разведывательное сообщество будет продолжать внимательно следить за характером и масштабами биологических программ других стран.
Эти важные решения, о которых было объявлено сегодня, приняты в качестве инициативы, направленной на достижение мира. Человечество уже несет в своих руках слишком много семян своего собственного разрушения. Подавая сегодня пример, мы надеемся внести свой вклад в создание атмосферы мира и взаимопонимания между странами и людьми.
Когда я читаю это заявление, создается впечатление, что все идет своим чередом. Однако это публичное признание очень важно, и я искренне верю, что это первый шаг к лучшему будущему.
Прежде чем найти решение, нужно сказать правду.
Форт Детрик был перепрофилирован из лаборатории по исследованию химического и биологического оружия в лабораторию по исследованию рака. Десятилетие спустя мы с Фрэнком Рускетти приступили к работе. Нас никогда не нанимали для того, чтобы выяснить, как покончить с жизнью. Мы были наняты для того, чтобы научиться спасать жизни. Да, я знаю, что одни и те же знания могут быть использованы в обоих случаях.
Но мы с Фрэнком всегда защищали жизнь.
Однако Форт-Детрик не смог избавиться от своего прошлого в качестве лаборатории по производству химического и биологического оружия. Где же было хранить все эти биологические и химические агенты? Форт Детрик стал основным хранилищем для этих программ. Более того, армия использовала окрестности Форт-Детрика для испытания воздушных концентраций "Агента Оранж" с помощью вертолетов и самолетов.
Как позже объяснил Майк, в Форт-Детрике были все те ужасные химикаты, с которыми он столкнулся в деле Вобурна, а также биологические агенты. Это была свалка химических и биологических отходов.
Майк узнал о Форт-Детрике благодаря делу, которое он вел в отношении человека по имени Рэнди Уайт, известного телепроповедника, чья община называлась "Церковь без стен". Рэнди жил рядом с Форт-Детриком. Его жена и дочь заболели раком и умерли, в чем Рэнди обвинил токсины с базы. На его сайте указано, что в память о дочери он основал Фонд Кристен Рене, а также проект "Борьба за Фредерика", в рамках которого "инициируется эффективное государственное законодательство в отношении химических загрязнителей и их воздействия на население и дикую природу". Во время президентства Билла Клинтона Рэнди служил "официальным советником" президента и имел сверхсекретный допуск к работе в правительстве и Государственном департаменте США.
Когда Майк взглянул на карту, на которой зафиксированы случаи смерти от рака в окрестностях Форт-Детрика, она показалась ему крайне тревожной: "На этой карте черной точкой был отмечен каждый дом, в котором был зарегистрирован случай смерти от рака. Карта была почти черной. Там были дома, где от рака умерли мама, папа и все трое детей".
Было трудно предъявить иск в районе с очень воинственным менталитетом.
Но для Майка это не было вопросом про- или антивоенного характера.
На самом деле большинство его клиентов были бывшими военными или членами семей военных, поскольку на Юге принято считать, что ветераны часто предпочитают селиться неподалеку от тех мест, где они служили и пережили лучшие времена своей жизни.
В судах рассматривалось еще одно аналогичное дело, в котором застройщик обнаружил, что не может строить дома на купленной им земле из-за загрязнения.
Судья, рассматривавший дело, был назначен республиканцем, и Майк решил, что это может привести к благоприятному исходу, поскольку в споре между бизнесменом и правительством консервативный судья вынесет решение в пользу бизнесмена. Однако судья вынес решение в пользу правительства.
Единственной дополнительной информацией, которая, по мнению Майка, могла быть полезной, был указ Никсона от 1969 года. Как позже вспоминал Майк, "первое, что спросил меня судья об указе, было: "Сколько из этой информации, которую вы мне показываете, является публичной?". Я ответил: "Я почерпнул все это из общедоступных документов, поскольку мне еще не разрешили провести полноценное расследование". И он спросил: "Есть ли у вас сомнения в том, что химическое и биологическое оружие имеет определенную ценность? И я ответил: "У меня нет никаких сомнений в том, что химическое и биологическое боевое оружие, применяемое таким образом, чтобы заразить комаров такими веществами, как сибирская язва, что позволит им кусать детей вместе с солдатами". С этим судьей произошла полная нестыковка, и дело было прекращено".