– Не вздумай, Саша! Иначе будешь выглядеть глупо. Уверен, ни тебе, ни нам, твоим близким, этого бы не хотелось.
Угроза?
Резко обернулась, чтобы взглянуть на него, и чуть было не уперлась носом в широкую грудную клетку, возвышающуюся надо мной, как скала.
Странно, как Демид так быстро тут очутился?
Еще минуту назад стоял возле своего письменного стола, а теперь близко. Совсем рядом. Да так, что мне показалось, я чувствую жар, исходящий от его мощной V-образной фигуры с широкими плечами и узкими бедрами, а аромат апельсина и бергамота обволакивает и кружит голову.
Не придумав ничего лучше, выскочила в коридор, увеличивая расстояние, и бросила на мужчину последний вызывающий взгляд. И моментально поняла, что бесполезно с ним говорить.
Всем видом он демонстрировал, что ни за что не отступит. Прогнет под себя, как делал обычно.
Мне же никогда не удавалось взять над ним верх.
Никогда.
– Я не изменю своего решения, – сопротивляться до последнего, единственное что оставалось.
– Изменишь, Александра. Мать с отцом непременно захотят тобой похвастаться. А если тебя не будет, им придется со всеми объясняться, потому что твое отсутствие будет выглядеть не просто невежливым, а полным ребячеством. Как будто ты сделала это назло всем. Хочешь их расстроить?
– У меня работа!
– Чушь! У тебя нет никаких отговорок. И предупреждаю, даже Артем не сможет выгородить тебя. Это моя помолвка. Ты на ней будешь присутствовать. Рядом с матерью и отцом. А Артем непременно подержит тебя за руку и проследит, чтобы не наломала дров, – закончил он язвительно.
– Каким же ты бываешь отвратительным, Демид! – выпалила, сжав кулаки так, что ногти впились с кожу.
А затем прикусила губу, глядя в холодные глаза. Ни в коем случае мне не хотелось показывать, как его слова задели и ранили.
– Это оттого, что я имею дело с отвратительными людьми, – Гадаров как ни в чем не бывало закрыл дверь кабинета и направился к выходу.
Бесчувственный чурбан!
Так и хотелось крикнуть ему что-то обидное в ответ. Но он меня опередил, бросив через плечо:
– Ты сегодня забыла воспользоваться расческой?
Рука непроизвольно взлетела вверх, чтобы дотронуться до непослушной гривы и найти беспорядок, хотя я точно знала, что очень тщательно утром причесалась.
Так и оказалось.
Этот несносный человек вновь оставил последнее слово за собой. И уже вышел во двор, чтобы сесть в свою машину и отправиться в Москву, в свой мир, где царят холодные острые умы и сила.
Понимание, что вновь проиграла, не сумев отстоять собственное мнение, зародилось и зрело в глубине души. У меня на самом деле не имелось ни единой сколько-нибудь правдоподобной отговорки, позволявшей не идти на этот кошмарный прием. Демид прав: Людмила и Сергей обидятся, если я скажу им об этом.
С моей стороны было совершеннейшим идиотизмом верить в то, что я смогу одержать верх над Демидом, тем более теперь, когда его отношение ко мне так изменилось.
На автомате поднялась на второй этаж в свою комнату и двинулась к зеркалу, чтобы привести волосы в порядок. И пусть еще несколько минут назад считала, что с ними и так все отлично, однако, замечание Гадарова задело. Царапнуло по живому.
В последние пару лет меня многое царапало, задевало и выбивало из колеи, не давая свободно вдохнуть. Ощущение, что под ногами зыбкая почва, не оставляло ни на минуту. И все потому, что изменилось поведение Демида, а вместе с ним и вся атмосфера.
Целых двенадцать лет дом Гадаровых был моей радостью и убежищем. А Демид центральным звеном всего: моим убежищем, моим защитником, жилеткой, наставником. Каменной стеной, укрывающей от всех невзгод сурового мира. Но после он стал другим: далеким, отстраненным, суровым, постоянно следящим за каждым моим шагом и набрасывающимся по любому поводу и без повода, чтобы указать что делать и как себя вести.
Раздрай и непонимание таких изменений в близком друге накапливались в груди, давили на нервы всё сильнее, но, кажется, предел был достигнут. Любое неверное действие и наступит взрыв. Потому и присутствовать на помолвке, и любезно улыбаться Беловым казалось для меня чем-то за гранью, выше моих сил и возможностей.
Алиса Белова – девушка Демида, безупречная леди из высшего общества. Скромная, спокойная, красивая, образованная, богатая, культурная. Совершенная до скрипа, до скрипа моих зубов. Даже ее прическа всегда была идеальна. Волосок к волоску. Не то, что у меня.
И дом Беловых выглядел таким же прилизанным, как и хозяева с приклеенными на их лицах улыбками. Искусственными, но идеально симметричными. Видимо, для того, чтобы отвлечь внимание от остановившихся, стеклянных взглядов. Однажды мне довелось присутствовать на одном из их великосветских обедов в столице, когда Демид знакомил Беловых со своей семьей. До сих пор с содроганием вспоминала тот день. Будто попала в кукольный театр, где живые эмоции отсутствовали как рудимент, зато во всем царила искусственность и фальшь.