Та же приемная три дня спустя. Вторая половина дня. Марджори сидит за столом. Входит Сол с письмом в руках и мрачно смотрит на Марджори.
Сол. Сукины дети, исчадие саранчи, нагло-мерзостные, вшиво-паскудные, сволочные гады! Слышишь, что я говорю?
Марджори. Что?
Сол. Я говорю, эти сукины дети, слабоумное исчадие саранчи в седьмом колене…
Марджори. Что случилось, Сол?
Сол. Знаешь, что выкинули эти четырежды ослы?
Марджори. Что?
Сол. Федеральное бюро налогов. Они пересмотрели необлагаемые налогом доходы за четыре года, чтобы выжать из меня лишних сорок пять тысяч долларов. Перепончато-лапые, мерзкорылые трезвенники, отбросы вонючие, дерьмо окаменевшее! Какое место нужно занимать в этом прогнившем правительстве, чтобы с тебя не драли налогов? Министра финансов, что ли?
Марджори. Наверное, да. Говорят, это кое-кому помогало.
Сол. Боже мой, не правительство, а несчастье какое-то! Терпеть его — это еще туда-сюда, но каково платить деньги на его содержание! Нет, я завтра же возьму в руки оловянную кружку и встану на углу с непокрытой головой. Буду просить милостыню у прохожих.
Марджори. Не забудьте только прихватить впридачу бутылку виски.
Сол. Мы разорены, Марджори, разорены. Поместье мое летит в трубу, бары прогорают, увеселительные заведения пустуют, законопроект провалят, а уж флота мне не видать как своих ушей.
Марджори. Что значит — «законопроект провалят»? Что случилось, Сол?
Сол. Форменный бунт, Марджори. Этот Макклин — сущий дьявол. Он нашел себе пособников — шесть конгрессменов, фермеров и внепартийных, которые объединили с ним свои голоса, чтобы зарезать наш законопроект в палате. И он зарежет его, Марджори, зарежет!
Марджори. А, ерунда!
Сол. Вот увидишь. Недаром у меня, старого оракула, мозоли разболелись.
Марджори. Как разделились голоса?
Сол. Мы висим на волоске. По моим подсчетам, восемнадцать человек могут отдать свои голоса либо за, либо против, примкнуть к любой из сторон. Остальные крепко повязаны — как они проголосуют, известно. Так вот эти восемнадцать членов конгресса подверглись обработке, и, как я понимаю, Макклину не хватает всего одного голоса. Стоит одному человеку переметнуться на его сторону, и против нас будет большинство.
Марджори. И все это сделал Аллан?
Сол. Он не мог промахнуться: мы сами дали ему в руки оружие. Старому Сайму Грею есть над чем призадуматься.
Марджори. Сол, перестаньте нападать на отца. У него совсем сдали нервы, и я боюсь за него. А от вас он ничего хорошего не видит.
Сол. Он, значит, не видит ничего хорошего от меня? А что хорошего я вижу от него?
Марджори. Чего вы не сумеете получить одним способом, получите другим.
Из холла входит Эдди.
В этих делах вы артист, Сол. Да вы и сами знаете.
Эдди. Привет, Сол! Послушайте, Марджори, не можете ли вы оказать мне одну услугу?
Марджори. Только если это не займет много времени.
Эдди. Вот это удача! У меня по всему кабинету разбросан этот проклятый законопроект, разодранный на куски.
Сол. Еще бы! Вся шайка сидит ночами и рвет его на части.
Эдди. Мисс Кори пыталась склеить его и, честно скажу, потрудилась на славу. Помогите ей закончить и назначайте любую цену…
Марджори. Сигарету… Но я должна сперва дождаться отца.
Эдди. Не забудьте: через полчаса заседание комиссии.
Входят Леверинг и Уингблет.
Леверинг. Эдди, тебе, кажется, поручено наблюдать за Макклином. Должна же и от тебя быть какая-нибудь польза.
Эдди. Что он опять натворил?
Уингблет. Разве мы не считали, что Трампер будет голоса-вать за нас?
Сол. Он и будет, если еще окончательно не спятил.
Уингблет. Так вот, с часу дня он сидит в кабинете Маккли-на.
Марджори уходит из кабинета.
Леверинг. Сегодня с утра мы уже потеряли два голоса. Если он заполучит и Трампера, нам крышка. Насколько помнится, ты уверял, что он безвреден?
Эдди. Понадобился козел отпущения, да? Я сделал все, что мог! Он ведь и вас тоже сумел обвести вокруг пальца, не так ли? Если законопроект не пройдет, я потеряю кругленькую сумму. Самыми настоящими долларами.
Уингблет. А мы, по-твоему, потеряем фальшивыми?
Эдди. Что вы от меня хотите? Не я назначал его в комиссию.
Леверинг. Что сделано, того не воротишь. Не будем ворошить прошлое.
Эдди. Я думаю, лучше поговорить с Саймом.
Из холла входит Грей.
Леверинг. Для этого я и пришел сюда. Ему придется отложить заседание, чтобы мы успели обработать тех людей по одному.
Грей. Отложить заседание? Чего это ради?
Леверинг. Нам, вероятно, придется кое-что добавить к этому законопроекту, Сайм, — чтобы протащить его в конгрессе.
Грей. Добавить? Зачем?
Сол. С тех пор как мы виделись в последний раз, многое переменилось. Сейчас Трампер торчит у Макклина, и, если тот перетянет его на свою сторону, мы окажемся в меньшинстве.
Грей. Что? Да ты рехнулся, Сол!
Сол. Есть от чего рехнуться. Где ты был?
Грей. В Белом доме.
Сол. Черт побери, что ты там делал целых два дня? Расшаркиваться учился? Приятно улыбаться?
Грей. Мы пытались урезать законопроект.
Сол. Урезать? Если мы не начнем как можно скорее восстанавливать урезанное, от него вообще останется один пшик.
Грей. Брось ораторствовать, Сол.
Сол. Ладно, брошу, но ты все-таки послушай. Говорю тебе, этот вундеркинд из Невады все кулуары в Вашингтоне вверх дном перевернул, всех шатающихся на ноги поднял. И они клюнули, Сайм, клюнули! Можешь поздравить себя.
Грей. Себя? А почему ты не взял в оборот внепартийных? Ты же справлялся с ними раньше.
Сол. По-моему, это ты не захотел дать им карантинную службу против японского жучка.
Грей. Но ведь и Макклин им не даст.
Сол. Я на коленях молил тебя дать им эти деньги. Они давно уже ничего не получали. Так ведь нет, ты не захотел. А теперь Макклин подкинул им идейку, что, объединившись, они могут взять под свой контроль весь этот чертов конгресс. Вот они и осатанели. Теперь их не удержишь.
Грей. Жаль, я не знал, что мы имеем дело с маньяком.