Выйдя на улицу, я осмотрел окосевшего сразу на оба глаза рыцаря с ног до головы. Видок… Хотя как плюс, можно добавить прорисовавшиеся большей четкостью волосы. Только…
— Лансерот, попрыгай.
— «Буль», «буль», «буль» — попрыгал он.
Там внутри явно что-то булькает. Перекатывается и вообще мешает.
— Лансерот, проткни себе ногу.
Проткнул и даже не задумался.
— Пищь… — на секунду хлынула из «раны» струйка, а после потекла и из голенища стального сапога.
— Проткни другую ногу и не дай ране закрыться.
Проткнул, устроив сразу несколько фонтанчиков вокруг постоянно ковыряющего ногу меча. Есть плюс в том, что у него одна нога босая! Есть!
Высунувшиеся из таверны завсегдатае, как очевидно, уже собиравшиеся домой, по причине полного, и бесповоротного, прогула денек, поначалу не могли понять что происходит. Кровь хлещет, мужик ковыряет ногу… Другой стоит рядом, и смотрит. А потом смекнули! Видать по запаху, так как цвет вырывающейся под давлением наружу бурды, в принципе, можно легко спутать с кровь, даже днем, и на трезвую голову.
Вокруг фонтанчиков тут же организовалась толпа почитателей с кружками, и прочих охочих на дармовщину, пристроившихся прямо лежа на мостовой. Кто-то даже сбегал в таверну за тарой, подтянув с собой еще пару желающих нажраться задарма.
Прохожие, следующие мимо по этой почти безлюдной улице, вообще крутили у виска, хватались за голову, бежали, или вообще, присоединялись к пиру. Один из таких даже произнес:
— Это ж как надо было нажраться, ЮК, чтоб кровь вином стала? — принюхался, покрутив носом словно собака — Или даже водкой… — и присосался к самой ране, перекрыв многим доступ.
Его оттащили, завязалась короткая драка за место под солнцем… точнее, за место у великого спиртового меча, вскоре быстро утихшая, вновь создав идиллию царства алканного.
По мере падения давления и уменьшения в теле жидкости, воин тихонько приходил в себя. Его взгляд уже становился более осмысленным, действие менее машинальными, а ход мыслей начинал приобретать ясность.
— Что, все!? — сказал один из бухариков, когда воин вынул меч из ноги.
— Мерзкая кровь бездны! — провозгласил рыцарь, замахиваясь мечом.
Народ успел бросится в рассыпную, но он вместо них, рубанул свою же ногу ниже колена. На землю хлынул водопад из спиртосодержащего.
— Ааа! Бухло!
— Вино на землю проливают!
— Спасай красненькую! Спасай беленькую! — запели мужики, обступая война плотным кольцом, уже откровенно как свиньи, начав лакать прямо с земли.
— Мерзкая… Эй, а ну отвалите, брысь!
— Еще, еще, еще!
— ВвСцинь! — обрубил воин себе и вторую ногу, вытянув ей вперед и встав на ту, что уже успела отрегенится.
— УРА! — новый, пусть и короткий, но обильный фонтан.
— Лансерот. Возвращайся в поместье к хозяйке. Никого не убивай по дороге, в неприятности не влезай. Если будут не пускать в поместье, скажи позвать Саару, она разберется.
В ответ воин хотел припасть на одно колено, в своей манере, с мечом в землю, но понял, что если так сделает, между рукоятью и камнем, будет чья-то голова. Поэтому просто кивнул, и аккуратно обойдя, и лишь немного потревожив, бухариков, свалил прочь. Я тоже свалил, пока меня не обвинили во всех смертных грехах, «обиженные, и недобравшие».
Как оказалось, я действительно ошибся таверной. Улицей, если конкретней. В таверне ищущих работу было мрачно и уныло. Никаких песен, никакой выпивки. Скромный паек и хмурые рожи. Сразу видно: людям нужна работа.
— Маги среди вас есть? — поинтересовался я у толпы, чуть ли не с порога.
— Да мы тут все, немного маги, немного нет — ответил какой-то унылый лысый мужичек и приложился к стакану воды как к спасительному рассолу.
— Так кто-нибудь сможет? — я объял себя огнем до середины тела.
— Нет. — ответил все тот же за всех и сразу, и вновь приложился к стакану.
Впрочем, остальные после такого и вовсе по отворачивались от меня. Нафиг, нафиг, люди с такими запросами ничего хорошего не сулят.
— Ну а чистые среди вас есть?
— Ну я. — встал усатый мужичок справа от меня.
Я взглянул на него в магическом зрении…
— Брешешь.
— Брешу. — не стал отрицать очевидное он, и сел обратно.
— Ну а желающие умереть за деньги есть?
— Да тут все такие. — отозвался тот же лысый — Только у каждого своя цена.
— Ну вот ты, почем свою оценишь?
Мужичек задумался, начав что-то прикидывать, и загибать пальцы, то выставляя все, то пару.