Однако, несмотря на определенный культ силы, общности среди них нет, так что стрелять все и сразу начали уже только после осознания отсутствия обратного пути. И при том, большинство в Саару, на которую сполз с меня прицел сильнейшей. Но несмотря на хорошие навыки стрельбы, и большой опыт промысловиков-охотников, воевать с людьми они не умеют от слова совсем. Войны, в которых тоже стреляли, легко прикрылись щитами, Саара… ей конечно досталось, но не так много как могло — часть стрел ушла в молоко, мандраж берет свое. Не так часто эти люди видят других людей, и еще реже в них стреляют.
— Так… дай ка взгляну… — выдернул кинжал из печени я и охнул, осознавая, каким же я стал хладнокровным.
Тут человек на боку лежит… мертвый, но человек, а у меня внутри вообще ничего не шевелится. Скоро я уже так же и убивать буду. Без тени сомнения и капли расстройства. Саара вон уже так делает.
Её можно понять, меня тут подстрелили, мы с ней умирали, что с ней можно сказать уже произошло. Злость и ярость… Хотя она всё равно сегодня ночью плохо спала, и теперь уже мне пришлось её успокаивать обнимая.
— Попробую… — пнул я труп и кастанул великое исцеление.
Как ни странно, рана затянулась, человек дернулся, но… вставать не собирался. Подышал с пару секунд и вновь затих. Я посмотрел на иной навык ветки. Воскрешение? То, что простое и без сюрпризов, за четыре ка маны, благополучно переживший мою смерть, находясь во всеобщем доступе. Я его никогда не пробовал, так что сейчас самое время проверить. Проверить… но если я сделаю это… с момента смерти прошло часов пять-шесть, по идее… нужна ли мне такая слава?
— Как давно он умер? — задал я уже ранее задаваемый мной вопрос.
— Ночью… часов шесть-восемь. — сказал один из коллег наёмника — Сложно сказать, кровью он истекал долго. Если б мы заметили раньше…
Я сделал вид, что записываю его слова на кусок кожи, используемый деревенскими вместо бумаги. Кровью записываю.
— Ты хорошо его знал при жизни?
Наемник задумался и кивнул. Я осмотрел присутствующих, кучка наемников, кавалерист, обозник и побитая девушка. Кастанул на последнюю малое исцеление — а то подохнет еще от побоев. Ситуацию в корне оно не изменило, просто размазавшись по телу настолько тонким слоем, что и не разглядеть, но сдохнуть она теперь не должна.
Еще раз осмотрел всех, нагнулся, начав что-то рисовать на полу, что-то невразумительное, все той же почти свернувшейся кровью, и проорал во всю глотку:
— ВСЕ ВОН! А НУ ВЫШЛИ ОТСЮДА!
Мне все равно необходимо было когда-нибудь испытать этот навык, так почему бы не сейчас? В достаточно спокойной обстановке, в кругу друзей, на незнакомом мне человеке, которого при этом хорошо знают другие, тело которого в достаточно хорошем состоянии и с момента смерти которого прошло не так уж много времени. Просто идеальные условия! Идеальнее, блин, и не придумать!
Комната, да и весь дом, быстро опустели. Войны-наемники бежали так, что только пятки сверкали, ибо когда просит маг сидящий у трупа… ничего хорошего это не предвещает — ему могут понадобится жертвы. О! Они там уже привели мне парочку, на всякий.
Я же, перестал пачкать руки сразу, как посторонние покинули помещение. Обошел труб кругом, попинал, оттащил в уголок, чтоб из окна не было видно, и закрыл последнее ставнями. Перешёл на зрение маны — темно как в бочке. Нащупал свечку — на ней пара десятков мужских лап оставила свои магические отпечатки, так что промахнутся сложно. Еще походил вокруг тела с зажженной свечой и поставил её у его ноги. Левой. Подумал, переставил к правой.
Посидел, отдохнул, тяня резину. Проводил пришедшею в дом Саару тяжелым взглядом. Вздохнул, усадил девушку рядом. Немного поболтал с ней на русском, даже распев пару песен. Кастанул воскрешение.
Тело вновь задергалось. Задышало, но замерло, продолжив лежать мордой вниз.
— Ахр… — ожило, и мужик поднялся на руках.
Тряхнул головой, прогоняя наваждение, сел на бочок, как видно борясь с головокружением, а потом прошипел:
— Где эта стерва!?
Дернувшись было к Сааре на мой коленях, быстро осознал, что эт не та, прохлопал глазами, попутно подслеповато щурясь, окончательно убедился, что цель неверна, а барона тут быть не может, ломанулся к выходу.
— Ну я ей сейчас! Поймаю и…
— Что он там и? — переспросила у меня девушка.
— Хочешь догнать и спросить?
— Не, я хочу этого от тебя. — нежно погладила она мою грудь сквозь одежду.
Тяжко…
С улицы донеслись крики, кажется, там свежо поднятого война хотят насадить на пики, а он отпирается, как может, всяко доказывая, что он, как бы, живой, и вообще не нежить, хоть и не может понять: почему уже утро? Кто-то там даже велел послать за Вилкой, мол, пусть нечисть с нежитью разбирается. В дом тоже ввалились, так как одной из предъяв была и смерть барона, но увидев, что с нами все в порядке, и деньги за найм еще не умерли, быстро порадовали об этом и остальных. Ну а я сказал, чтоб отпустили бедолагу война, он можно сказать, заново родился, хоть и потерял десяток годков от отпущенной жизни — хотя на самом деле скорее приобрёл, с учетом количестве влитой в него целительной магии, ну а остальным велел паковать чемоданы и готовится к походу. Я скоро приду, ток посижу тут немного в тишине.