Виктория Борисовна, сидящая в другой комнате, дождалась этого момента и подошла к дочери.
– Света, может, ресторан из программы все-таки вычеркнем?
– Мам, ну ты что? Свадьба все-таки!
– Ну, ты понимаешь, что чума, пять десятков разных людей, сидят плечом к плечу! Ну, мало ли кто из них!
– Мам! Я сказала – нет! И приглашения разослали! Ты меня опозорить хочешь?!
– Ну, нет, так нет! Странно, что ты этой заразы не боишься!
– Если боишься, оставайся дома!
– А, вот так?! Ладно. Мы с отцом останемся дома! Веселитесь сами!
– Мамуль! Ну, ладно! Извини! Ну, поганый мой язык, ты же знаешь! Все будет хорошо. Не все же болеют!
…Ночь спустилась над городом. Спал в своей комнате Дима, передумав уже все мысли о завтрашнем дне, о наступающей жизни в которой они со Светой будут засыпать и просыпаться вместе, не выпуская друг друга из объятий, и даже получалось весело – не ходя на работу и в институт, а просто гуляя и сидя в кафе друг с другом целыми днями, целуясь где только и когда только захотят – а что?! имеют право! – и он будет срывать все цветы по дороге домой и устилать ими уже расстеленную и готовую к любви постель!
Спала и Света, и видела в счастливом сне их с Димой идущих почему-то по небу и далеко длинным шлейфом сыпались сзади на них цветы, собранные Димой, как их земная дорога…
Но почему-то – по небу…Чудные бывают сны.
… Утром ее трясло от озноба, в голове было мутно, градусник поставленный Верой Борисовной, показывал тридцать восемь и пять.
– Немедленно врача! – кинулась было к телефону Виктория Борисовна.
– Мама, не смей!– Света собрала свои силы в кулак, – просто переволновалась! Ну, может, еще и продуло где-то! Ничего, – она попыталась еще улыбнуться – до свадьбы заживет!
Как не сопротивлялась, Виктория Борисовна, решено было подождать до вечера.
Днем примчался Дима, уложил Свету на диван и не выпускал ее больше из рук. Температура не падала. Поздним вечером пришлось все-таки вызвать скорую. Которая несмотря на то, что Виктория Борисовна и Дима обрывали все телефоны, приехала скорая только под утро.
Врач, в костюме космонавта, послушал легкие, проверил уровень кислорода в крови, сделал экспресс анализ и, покачав головой, отрывисто бросил:
– В инфекционную!
И обратившись, к Виктории Борисовне и Диме, сказал:
– И всем советую немедленно сдать анализы. Чудес, знаете ли, не бывает!
Томография, сделанная при поступлении в больницу, показала семидесятипроцентное поражение легких.
… Они соединились в своей жизни. Навсегда. И теперь уже вечно шли по небу. И шлейф из тех сорванных Димой цветов тянулся за ними, очерчивая их жизненную дорогу.
***
Господи, Оленька, наконец-то! – Мария Сергеевна открыла дверь, впуская внучку.
– Бабуль, ну ты же знаешь, мне родители не разрешают!
– Мария Сергеевна по привычки потянулась поцеловать Олю в щечку.
– Бабуля! Ты что! Предки боятся, что я однажды своим приходом тебя заражу, а еще и целоваться лезешь.
–Лезешь! – передразнила Мария Сергеевна, – с каких это пор поцеловать родного человечка, это «лезть!»
– Бабуля, ну извини! – Оля не выдержала и сама поцеловала бабушку
– Мы же все о тебе беспокоимся! Я эту заразу могу перенести бессимптомно, а на тебе она как скакнет! – Оля шутливо сделала прыжок к Марии Сергеевне.
– Ой, малашечка, моя! – вздохнула она, – скакнет, так скакнет! Мне ведь скоро так и так умирать, какая разница от чего?!
– Ну, так ты все-таки еще поживешь! – засмеялась Оля.
– А зачем? – пожала плечами Мария Сергеевна. – Сижу одна, вас не вижу, все мои оставшиеся подруги друг друга боятся, все по домам сидят! Так уж лучше, знать, что умрешь, но хоть с тобой наговориться!
Оля выросла при бабушке. Бабушка последние двадцать лет жизни прожила для внучки. Родители работали, вечерами хотели пожить своей жизнью и всю неделю Мария Сергеевна водила Олю в садик, забирала из садика, потом из школы. И только на ночь и на выходные родители забирали Олю домой, и то не всегда. Надо сказать, Мария Сергеевна была этим премного довольна, да и Оля тоже. Им было интересно друг с другом. Часами Оля с детства слушала рассказы бабушки о том, как жили раньше, про жизнь ее подруг, про то, кто кем стал.
Повзрослев, она так же часами обсуждала с бабушкой свои первые увлечения, свои конфликты с подругами, учителями, спрашивала и про «это».
Только ты родителям не рассказывай, что мы про «это» говорим, – предупреждала Мария Сергеевна.
– А почему?
– Потому что рано.
– А ты когда первый раз «это» сделала?
– Ну, примерно, как тебе, было… – смущалась бабушка.