21 июля 2027 года. д. Тополиновка. Вечер
Мочалов сидел возле своего дома на табуретке и с наслаждением вдыхал остывший от дневного пекла воздух. Третий день как Алёна выписала его из стационара, но несмотря на это, в резкой форме ограничила контакты с друзьями и подчинёнными: минимум неделю полупостельного режима без каких-либо нервных потрясений. Причём Пасечников, которого она попросила довести до всех страждущих пообщаться с Сергеем, как-то сразу внял её словам и провёл достаточно жёсткую беседу с желающими нарушить этот запрет.
Пока не было серьёзных больных, Алёна и Лена получили что-то похожее на отпуск, чтобы следить за Мочаловым дома. Температура у него в первые дни ещё держалась на нижнем пороге субфебрильного уровня, но это был скорее остаточный эффект. На плече снова образовался струп, правда не коричневого цвета, как обычно бывает при заживающих ранах, а белесого. Алёна отнесла это изменение цвета к частичному нарушению биохимии крови, как бывает, например, у больных гепатитом, но пока анализы не показали ничего плохого и потому волноваться не приходилось.
Сергей в основном занимался с Вовкой, обучая некоторым азам радиолюбительства, которые пропустили его бывшие учителя. Димка достаточно спокойно воспринял просьбу отца принести домой один из запасных автомобильных аккумуляторов. Заодно помог установить его на полку, а потом наблюдал за действиями названного младшего брата, удивляясь его способностям. Вообще, с того памятного вечера, когда мальчишка остался у них ночевать, Володя уже не возвращался в общежитие. Утром Лена принесла супругу весть, что отец наконец женился и теперь дом — полная чаша. Отношения между Димкой и Алёной были доброжелательные, хотя называли они друг друга только по имени.
Тут неожиданно подсуетился Олег Захаров, узнавший об образовании новой семьи в анклаве. Они с Димкой как-то разговорились и Олег, узнав, что Сергей Иванович женился, предложил узаконить отношения отца и мачехи с помощью регистрационных свидетельств о браке, позаимствованных им ещё в Барсуковском ЗАГСе. Антонина Александровна, бывшая заведующая Хмыровским ЗАГСом, зарегистрировала брак в общем журнале регистраций, а Игорь Сомов привнёс в документ некоторые изменения — сфотографировал обоих супругов и на принтере распечатал снимки, вклеив их в свидетельство напротив каждой фамилии и скрепив печатью. Получился очень даже легитимный документ.
Поскольку жара не располагала к активной физической нагрузке, днём практически всё население анклава загорало и купалось в пруду. Некоторые особо помешанные, как Кулешов, любители рыбной ловли занимались пополнением рациона питания столовой, принося за раз три-четыре крупные щуки и пару десятков окуней. На огородах уже вовсю зрели редис, огурцы и всевозможная зелень, так что проблема витаминов практически не стояла.
Сзади скрипнула входная дверь, и Сергей обернулся.
— Наслаждаешься вечерней зарёй? — улыбнулась ему Алёна, сходя по порожкам.
— Угу. Пока делать ничего нельзя, наслаждаюсь бездельем. Ты меня сколько будешь держать в таком статусе?
— Серёж, давай недельку выдержим, а потом потихоньку станешь вживаться в обычный ритм. Понимаешь…
— Понимаю и совсем не хочу снова оказаться на больничной койке, — улыбнулся он супруге. — И так столько времени потерял.
— А кто в этом виноват? — она лукаво посмотрела на него.
— Обстоятельства, — усмехнулся Мочалов. — А…
— Подожди, — перебила его Алёна. — Что-то случилось.
Сергей увидел как ко второму блокпосту, поднимая пыль деревенской дороги, помчались сразу две «Нивы», заполненные бойцами группы быстрого реагирования.
— Принеси мне, пожалуйста, рацию, — попросил он супругу.
— Ты…
— Аленький, я только узнаю. Обещаю.
— Держи, — она подала через пару минут принесённую рацию и устроилась сзади, обняв мужа.
— Тоша, это Мочалов. Что у вас случилось?
— Привет, болезный! Как сам?
— Не дождёшься! — со смехом ответил Сергей, отчего его супруга громко фыркнула.
— Короче, ходоки тут прибыли. Поп в рясе, по возрасту — дед, и с ним четверо малых. Три девчонки и пацанёнок. Разбираемся.
— Давай их всех сюда, узнаем, что хотят.
— А супруга твоя там не взбеленится?
Алёна пальцем показала, чтобы супруг нажал тангенту.
— Не взбеленюсь, Антон. Ну что с вами, мужиками, поделаешь, если не можете на месте спокойно посидеть.
— Лады. Скоро будем.
Через десять минут около дома Мочаловых притормозила одна из «Нив», и из неё вылезли пятеро. Священнику на вид было явно за шестьдесят — седые, давно не мытые волосы, кое-как собранные в неуклюжую косичку сзади, местами топорщились, дополняя картину странствующего монаха с посохом и котомкой за спиной. С ним рядом сбились в кучу три девочки: лет одиннадцати и шести, а последняя — совсем маленькая: годика три, не больше. Её за руку держал мальчишка лет десяти, затравленно озирающийся по сторонам. Одежда на ходоках была не только засаленная и запылённая, но и явно с чужого плеча. К тому же, Мочалов заметил, что кое-где была видна кровь, свидетельствующая о неких серьёзных переделках, в которых довелось участвовать детям.