— Ты прям, рассказываешь, как взрослый, — недоверчиво поглядел на него Пасечников.
— У меня отец служил в ФСБ и учил меня, что эмоции для мужика — дело последнее. Так и говорил.
— Фамилия у тебя какая? — напрягся Денис.
— Крошкины мы. Я — Толик, а сестра — Катя.
— А отца Олегом Анатольевичем зовут?
— Звали. Убили его, как и маму…
— Денис, давай девочку к себе возьмём? — Саша смотрела на мужа просящим взглядом.
— Извините, но Катя без меня не засыпает, — возразил ей мальчик. — Иначе всю ночь вскрикивает.
— Олега я хорошо знал, — проговорил в пространство Пасечников. — Часто пересекались по работе. Раз уж судьба так повернулась, постараюсь заменить вам его. Серёга! Мальчишку и эту куколку мы с Сашей забираем?
— Без проблем, — развёл руками Мочалов. — Вы тогда на склад наведайтесь, подберите что-то из одежды им.
— А как тебя зовут? — дёрнула Сашу за руку малышка.
— Меня зовут Сашей, — улыбнулась Пасечникова.
— А мозно я тебя буду називать мамой? — это замурзанное голубоглазое и золотоволосое чудо внимательно смотрело на женщину.
— Можно, дочка… — заплакала та и подняла малышку на руки.
— Мама, не плась, мы с Толей вылнулись.
— Не «вылнулись», а вернулись, — поправил её брат. — А вас как зовут? — обратился он к Пасечникову.
— Денис Александрович я.
— Вы только не обижайтесь… это Катя так вот сразу, а я…
— Толя, всё нормально, — ответила ещё всхлипывающая Александра. — Я — Александра Петровна.
— Всё, хватит женских слёз, — подытожил Денис. — Двигаем на склад, подберём одежду и обувь для обоих, а потом в душ.
— Сергей Иванович! — обратилась к Мочалову одна из женщин анклава, что наблюдала за происходящим. — Нам с мужем бог не дал детей. Можно мы обеих возьмём к себе? Ну, Гриша! — обратилась она к супругу. — Не молчи!
— Так это… Сергей Иванович… так как? — один из бывших полицейских испытывающе посмотрел на Мочалова.
— Ну что, граждане, удовлетворим просьбу? — Сергей оглядел остальных собравшихся.
— А что, Гришка — нормальный мужик, — высказался кто-то из мужской части собравшихся.
— Тогда тоже зайдите на склад и подберите одежду и обувь.
— А вы здесь глава поселения? — поинтересовался священник у Сергея. — Дозвольте мне хотя бы переночевать.
— И куда вы пойдёте? — в свою очередь поинтересовался Мочалов у отца Никодима. — Везде банды, голод, разруха и заражённые. До службы в церкви у вас была специальность?
— Мельник я. И отец мой был мельником, и дед.
— Пока у нас нет мельницы, но думаю, что вы вполне сможете у нас устроиться просто так.
— Хлеб задарма не привык вкушать, — покачал головой священник.
— Видите ли… была у нас попытка создать православную общину… только нахрапом и в нетерпимой к иным верующим форме, — Мочалов внимательно посмотрел на отца Никодима.
— У каждого свой путь к богу и невместно заставлять кого-то.
— Потребовали от меня одно из зданий отдать под церковь, а людей иноверцев выгнать, но я им отказал.
— И правильно сделали, — кивнул отец Никодим. — Иногда и в поле не зазорно помолиться, зачем же всех силком в храм загонять? В старые времена говорили: «Мой храм — лес родной, а свод — его небо». Дело не в самом храме, а в искренности обращения к богу. Я вот, как все уснут, тоже молился о здравии детей, об их лучшей судьбе. В посадках, а не в храме. И Бог услышал мои молитвы и послал дорогу к вам.
— Думаю, мы с вами сработаемся, — подал ему руку Мочалов. — Я искренне верю, что вы хороший психолог и в трудную минуту поддержите словом людей.
— За то, сын мой, даже не беспокойся, — с чувством пожал ему руку священник. — Ты уже столько добра сделал, я и в мирное время давно не видывал. Очерствели люди душой своей, на злато променяли её. Да и непотребства много друг дружке чинят. От того и послал господь кару им такую во испытание. Кои сдюжат — дальше жить останутся, а нет… — махнул он рукой.
— Антон! — обратился Сергей к подошедшему недавно Девятову. — Будь добр, определи отца Никодима на постой в общежитие.
— Ты уверен?.. — многозначительно посмотрел на него друг.
— Я уверен в том, что у нас пока нет хорошего психолога. Отец Никодим сильно отличается от тех фанатиков, с какими мы сталкивались в Рябиновке. Принципиально.
— Лады, спорить не буду.
— Спаси тебя Бог, добрый человек, — поклонился ему священник. — Вижу, что власть здесь в надёжных, умных руках. Да и людей ты подобрал отзывчивых к чужому горю. А на него, — кивнул он на Девятова — я обиду не затаю. Доверие, оно сразу не приходит.