— С чем? — сразу насторожился Мочалов.
— Не хотела раньше времени говорить, но раз вырвалось… Сергей Иванович, пообещайте пока не рассказывать Девятову, ладно?
— Только в том случае, если это не самопалы.
— А что это такое? — сразу заинтересовалась девушка.
— Раз не знаешь, то и не надо, — усмехнулся Мочалов. — В общих чертах скажу, что это своего рода аналог старинным ружьям. С ними вам ещё рано знакомиться — руки поотрывает. Это в наше детство такие были, да и то не везде.
— Ладно, доверие приходит не сразу, — озорно подмигнула Аня.
— Так какой сюрприз вы заготовили для Девятова?
— Вовка сделал из шокеров, что нашли в конторе сахарного комбината, настоящие ружья.
— Если что-то спаять — поверю, а остальное…
— … Остальное нам вырезали.
— Стесняюсь спросить, кто? — прищурился Сергей.
— Ну, Сергей Иванови-и-ич… — гнусаво заканючила девушка.
— Колись, Аня, а то рассержусь.
— Дядя Коля, который Ефимов.
— Хм, и этот влез…
— Только не ругайте его, ладно?
— Ну, что с вами делать… и как оно работает?
— С шокера перенесли кнопку «Пуск» на спусковой крючок в наших «ружьях». Оттуда же в станину ружья вмонтированы две стрелки с проводами…
— Стоп, это что, помесь арбалета с электрошокером? — удивился Мочалов.
— Ага. По типу как копы в Америке выстреливали в нарушителей. Только такой упругой проволоки нам не нашли…
— Я так понимаю, что за спиной Совета анклава вам помогали почти все ответственные лица?
— Не все, — мотнула она головой, — но да, было такое. Это парализующее оружие ближнего боя. Фактически создано для бригад трофейщиков, против собак. По нашей просьбе одно из таких ружей опробовали.
— И? — заинтересованно посмотрел на неё глава анклава.
— Одну собаку сильно покалечили, другую вообще убило. И каждая из них была не маленькой.
— Слушай, что хотел спросить… а почему луки и арбалеты для этого не использовать?
— Ну, смотрите. Если речь идёт о тех типах, которыми были напичканы магазины, то это вообще дохлый номер — о прицельной стрельбе на сорок и дальше метров из них и речи идти не может, не говоря уже о ста метрах и точных попаданиях в полуростовую мишень. Любые луки без прицельных приспособлений и специальных устройств, предназначенных для облегчения выстрела, это оружие либо сугубо массового применения по площади, в случае больших боестолкновений, либо оружие относительно ближнего боя, до сорока-пятидесяти метров по максимуму. У нас какая оптимальная дистанция боя? Сто метров? — Мочалов кивнул. — На самом деле сто метров — это дистанция, на которой полуростовая мишень размером примерно с палец. Поэтому, в принципе, попасть в неё даже из современного блочного лука — та ещё задача. Ведь придется брать большую вертикальную поправку, но это возможно путем долгой подстройки прицела. Попасть же из лука без прицельных приспособлений да ещё такой примитивной конструкции обычного лука, которая очень сильно вибронагружена и обладает минимально возможной скоростью разгона стрелы, возможно разве что случайно в одном выстреле из сотни.
— Хм, познавательно, — уважительно мотнул головой глава анклава.
— Но это ещё не всё, Сергей Иванович, — Аня скрестила руки на груди. — Вообще обучение стрельбе из лука это нетривиальная вещь. Она необычна сама по себе. Так как в луке нет ничего стабильного, первое, чему учат лучника, это делать каждый выстрел одинаковым, то есть располагать лук в одной и той же точке пространства относительно тела, класть строго одинаковые стрелы строго в одинаковое место, растягивать тетиву на одну и ту же длину и всегда одинаково её отпускать. Если всегда всё делать одинаково, то любой лук будет класть одинаковые стрелы одну в другую и плевать, что это будет далеко от центра мишени. После того, как стрелы на щите начнут сбиваться в кучу, научиться перенести эту кучу в мишень — не так уж и сложно. Поэтому первые пару месяцев обучения лучник учится на пустом щите, чтобы не было соблазна куда-то попасть. Он просто учится стабильности выстрела. После этого ему можно вешать мишень, и он в попытках перенести в неё кучу стрел будет допускать новые ошибки и следующий год будет учиться их исправлять, чтобы и в мишень попадать и кучность не терять при этом. После этого начинается совершенствование вариативности стрельбы — на разные дистанции с разным упреждением и поправкой, из неудобных положений, в дождь, ветер и тому подобное. Это может длиться до бесконечности, само собой. У нас есть на это время?
— Ну, я бы не сказал, что его мало…