— Капитан! А направь-ка ты мне её сюда, к пруду. Пока ем, пообщаюсь с этим чудом невиданным, — засмеялся и Ермолаев.
— Есть, сейчас направлю.
— Если мне память не изменяет, это ей «За отвагу» просили дать? — спросил генерал и смачно зачерпнул ложкой уху.
— Да, ей и ещё одному юнармецу, — кивнул Мочалов.
— Значит, рефшилы сдэлат прымр для подржания, — жуя, поинтересовался генерал. — Ну што…правыльно. На таких и надо равняться. У меня тут остались не врученные по заявке кое-какие награды — даже удостоверения не успели заполнить с этой Чумой… так что найдём. Тех ребят всё равно не вернуть…
— Разрешите? — из-за кустов выскочила запыхавшаяся и раскрасневшаяся девушка, в которой Мочалов без труда узнал Вику.
— Ну, прям настоящая ВДВшница! — одобрительно сказал Ермолаев, сначала оглядев её с ног до головы. Заодно заметил очень заинтересованный взгляд сына. — А ты зенки-то заверни! Узнаю, что пристаёшь к Вике, глаз на жопу натяну и скажу «шо так и було» Понял?
— Понял… — засопел Илья.
— Итак, старший сержант, вы утверждаете, что хорошо шпрехаете на аглицком? — усмехнулся генерал, отправляя в рот очередную ложку ухи. — Докажите мне.
— I studied well at school and even took first place in the English language Olympiad, — пожала плечами Вика. — Our Englishwoman used to train in Birmingham. And she developed my pronunciation.
— Ого! Акхк-х, — Илья аж поперхнулся.
— И что она за тарабарщину сказала? — Ермолаев даже есть перестал.
— Пап! Она говорит, что занимала первые места в олимпиадах по английскому и что-то… а! и её англичанка, ну, то есть, училка по английскому стажировалась аж в Бирмингеме. И типа, язык ей поставила.
— Не язык — произношение, — поправила его девушка.
— Мочалов! У тебя ещё есть сомнения? У меня лично нет, — засопел генерал. — Пусть её Белов проинструктирует, а мне дайте пожрать — уха больно вкусная, — и вновь заработал ложкой.
Вика с трудом не прыснула со смеху, но удержалась.
— У тебя что с рукой? Болит ещё? — участливо поинтересовался Мочалов.
— Почти прошло — там же вскользь попало. Даже когда заражённых ликвидировала, уже не болело.
— Ты за эту ликвидацию старшего сержанта получила? — сразу сделал стойку Ермолаев.
— Так точно, товарищ генерал-майор.
— Ну, правильно. Если с американцами разрулишь, от себя лычку добавлю, — усмехнулся он. — И сделаю я тебя, девонька, скоро нашим лицом анклава на всех переговорах.
— Почему? — испуганно спросила Звягина.
— Почему? Понравилась ты мне, — он внимательно посмотрел на неё. — Есть в тебе стержень. Я стольких людей видел — и плохих, и хороших, что гнильё или наоборот вижу с одного взгляда. И поверь, ты — далеко пойдёшь. Только моему оболтусу не верь — у него пока ветер в голове свистит.
— Пап!
— Сказал же, если что — пришибу. А то я не вижу, как у тебя слюни закапали.
— Нет у меня слюней! — покраснел Илья.
— Совсем? — усмехнулся отец.
— Слушай, хватит меня чморить, а!
— Товарищ генерал, меня отец так никогда не унижал, — заметила девушка. — Тем более, при посторонних.
— Что, решила встать на защиту кавалера? — усмехнулся Ермолаев. — А знаешь, Сергей, я их обоих отправлю вместе с Беловым. Он тоже кое-что кумекает, раз её слова перевёл. Потом взвод решил собрать, чтобы к юнармейцам попасть. Хрен с тобой! Дам тебе шанс! И попрошу лейтенанта-ротного дать тебе возможность проявить себя. С завтрашнего утра станешь сержантом во главе своих архаровцев. Но смотри мне! — погрозил он кулаком. — Всё, молодёжь, свободна.
Вика угрюмо шагала от пруда, ища глазами подполковника Белова — когда шла к пруду, видела, как он раздавал указания прибывшим военным. Генерал ей не очень понравился. И эта неприязнь была из-за отношения к сыну. Она вспомнила свои взаимоотношения, как с отцом, так и с дядей Колей — ни в том, ни в другом случае к ней так плохо не относились. Да и мальчишка не вызывал у неё неприязни, скорее даже наоборот — симпатичный, и не из тех гламурных или хамоватых молодых людей, что она видела прежде или как в случае с сыном бывшего мэра анклава танкистов.
— Вика, подожди! — мальчишка быстро нагнал Звягину. — Ты извини, что так получилось…
— А за что извиняться? — удивилась она. — Просто он тебя не любит, как отец.
— Понимаешь, раньше я был совсем другим…
— Хуже?
— Намного… отцу было постоянно некогда, а мать занималась только нарядами да подругами. Но когда мама умерла от заражения… в общем, папе пришлось серьёзно взяться за моё воспитание.
— И боясь, что ты опять выйдешь из-под контроля, он психологически тебя давит?