— Вы что тут делаете?! — рявкнул он, входя в КУНГ. — Я тебе говорил держаться подальше от этой девочки? Говорил?!
— Товарищ генерал-майор, а почему такая несправедливость? — Звягина вышла из-за стола.
— Ты о чём? — гнев Ермолаева-старшего сменился недоумением. — Вы чем тут занимаетесь? — спросил он более спокойным тоном.
— Товарищ генерал, провожу обучение командира взвода юнармейцев обращению с оружием. АКС-74у мы закончили, сейчас проходим пистолет Макарова.
— Так вы оружием занимаетесь? — на Ермолаева смешно было смотреть, такая озадаченная растерянность читалась на его лице.
— А чем ещё мы должны заниматься, товарищ генерал? — нарочито официально ответил отцу Илья. — Вы же запретили командирам рот помогать мне? И к кому ещё мне было обратиться, как не к своему коллеге? У нас, юнармейцев, один за всех и все за одного. Вика помогает мне разобраться с оружием, а я занимаюсь с её взводом физподготовкой, пока она работает переводчиком у американцев. Что не так?
— Тьфу ты… твою мать…кхм, извини, Звягина, — в сердцах сплюнул генерал. — Ну, Белов, ну… слова есть, только одни нецензурные… ведь это он мне сказал, что Илья пошёл к тебе, Вика. Вечером, пока Ефимов куда-то ушёл.
— Дядя Коля знает о том, что Илья должен был прийти. Более того, он одобрил моё желание помочь однополчанину. Боевое братство — это…
— Всё ты правильно делаешь, девочка. А он руки не распускает? — ухмыльнулся Ермолаев, кивая на сына.
— Вот эти? — она нарочито взяла за кисть Илью — В смазке? Как вы себе это представляете, товарищ генерал?
— Тьфу ты…
— И у меня сегодня был трудный день — столько обучаемых…
— Да уж наслышан, — улыбнулся генерал. — Опять американцев на место поставила.
— Я никого никуда не ставлю, товарищ генерал, а просто объясняю нашу политику. Так, как я её представляю себе.
— И правильно представляешь, раз Белов аж кипятком… того-этого… ну, ты поняла?
— Поняла, — улыбнулась девушка.
— И с моим оболтусом построже…
— Товарищ генерал, разрешите вопрос? — от её улыбки не осталось и следа.
— Спрашивай.
— За что вы так НЕНАВИДИТЕ своего сына? Я потеряла своих родителей… дядя Коля — очень хороший человек, заботливый, внимательный, но он НИКОГДА не заменит мне ни маму, ни папу. А у Ильи есть родной отец, но вот беда — тот везде вставляет палки в колеса сыну. За что? Если Илья раньше был раздолбаем, так мы все были другими. И все резко поменялись после Чумы. А кто не поменялся, тот давно уже бродит в шоколадном загаре или лежит в сырой земле. Мы стали другими, понимаете? И к старой жизни возврата больше нет!
— Умыла старого чёрта… — вздохнул Ермолаев-старший.
— Вы не чёрт и не старый, но…только те, кто потерял своих родителей, понимают всю горечь этой потери… когда нет рядом ни одного родного человека… — она отвернулась, отчаянно пытаясь не заплакать.
— Ладно-ладно… был не прав, — он подошёл к девушке и по-отечески обнял её. — Ты стала взрослой… жаль, что при таких обстоятельствах…
— Жизнь заставила, товарищ генерал… — всхлипнула она ему в плечо.
— Ладно, сын… что было раньше, то быльём поросло, но прошу — не заставляй меня краснеть за тебя.
— Не дождёшься, — Илья угрюмо смотрел на отца. — Я пока не давал тебе повода и не собираюсь этого делать в будущем.
— Ну и как ученик? — Ермолаев-старший захотел сменить тему. — Способный?
— Способный, товарищ генерал, — Звягина оторвалась от объятий комдива. — У юнармейцев других нет. Кстати, я бы хотела сначала заручиться вашим согласием… понимаю, что обращаюсь через голову лейтенанта Захаровой, но уж больно случай нестандартный…
— Ты о чём? — нахмурил он брови.
— Сегодня мне помогал один мальчишка. Это когда я проводила обучение американцев.
— И?
— Ему только одиннадцать, но Вася способный и физически не «дохляк». Он сын погибшего в боестолкновении с христолюбами Вячеслава Паршина. Разрешите его взять во взвод?
— А, ты вот о чём… тогда так — ты с Захаровой поговори. Если будет переводить стрелки на меня, скажи, что пацан будет во взводе Ильи, а тот типа со мной договорится. Возьмёшь пацана? — посмотрел он на сына.