— Илья, рано нам думать об этом.
— Ты о чём? Просто дружить уже нельзя? Или ты считаешь, что прапорщик не может дружить с сержантом?
— А не боишься, что восьмая рота тебе кое-что оторвёт? — усмехнулась она.
— А я не поматросить и бросить, — снова покраснел он. — Я по-серьёзному.
— Скажи, Илья, почему именно я? Из-за медали и всего другого?
— Нет, Вик, просто ты такой человек, который сразу к себе располагает. И ты мне помогла, когда другие боялись генерала Ермолаева. С тобой я уверен в себе, понимаешь? Знаю, что на тебя могу положиться… как и ты на меня.
— Правда? — улыбнулась она.
— Чем хочешь поклянусь!
— Не надо, верю.
— Между прочим, оба взвода считают, что у нас с тобой, по крайней мере, дружба. Я тоже случайно услышал.
— Как дядя Коля часто напевает «И словно мухи тут и там ходють слухи по домам, а Илюха и старухи их разносють по углам…» — засмеялась Звягина. — Извини, я последнюю строчку перефразировала.
— Знаешь, я бы всё сказанное никому бы не доверил, — засопел парень. — Просто… нравишься ты мне очень… да, блин, запал я! Запал! Что меня теперь, расстрелять? А, ладно! Можешь сказать даже отцу — я не обижусь… — он повернулся и зашагал к своим подчинённым.
— Илья, подожди! — она в два счёта догнала его.
— Ну?
— Баранки гну! Ты не торопи события, ладно?
— Значит, у меня есть шанс? — на его лице возникла лёгкая улыбка.
— Ну… скажем, если ты не будешь совершать роковых ошибок… то…
— Товарищ старший сержант, так какие будут задачи? — Илья, видя, что юнармейцы приближаются к ним, внезапно сменил тон на официальный.
— Илья! Я не знаю, как союзники будут обедать, но с ужином у них точно будут проблемы. Нужно найти что-то из посуды здесь и посмотреть, что из запасов могло сохраниться. Ну там, чеснок, лук…
— Мы с собой взяли примерно ведро картошки, — улыбнулся он. — А ещё я выпросил у Сергея Ивановича комплект телескопической удочки… ну и взял его с собой. Здесь пруд или река есть?
— Должен быть пруд, — кивнула Вика. — Где-то вот за теми посадками, — показала она рукой куда-то за сгоревшую церковь.
— Понял, тогда Жукова и Красникова!
— Я!
— Я!
— Девчонки! Нужно найти сковородки, только в домах подальше от церкви, — на что Вика поморщилась. — Вымыть их хорошенько. Кусков! Вислобоков! Ваша задача — найти точное место расположения пруда и посмотреть, где тут раньше держали коров.
— Зачем? — удивился Вислобоков.
— Виталик! За тем, что в перепревшем навозе живут черви. Сейчас начало сентября — ещё тепло, и черви наверняка остались. Понял?
— Так точно, понял!
— Иди, дитя города, — усмехнулся Ермолаев. — Привык, блин, червей покупать в магазине.
Через пару часов привезли обед. Американцы галантно предложили юнармейцам стать первыми в очередь. Вика вежливо поблагодарила их. Принимали пищу вместе и кушали достаточно быстро — впереди было много дел. Потом Илья распорядился достать из колодца воду найденным ведром и несколько девчонок с обоих взводов в черновую сполоснули посуду — тщательно помоют уже в столовой, но не складывать же такую грязную — было бы стыдно.
Пока остальные юнармейцы и союзники рыскали по домам, а Вика тщательно составляла списки фронта работ по выбранному американцами жилью, Илья с одним из подчинённых сначала накопали червей, а потом совершили марш-бросок к обнаруженному небольшому пруду. Результатом их вылазки за четыре часа стали шесть десятков карасей чуть больше взрослой ладони. Поручив девчонкам почистить и выпотрошить рыбу, сам Илья быстро соорудил небольшой постамент из кирпичей, валявшихся неподалёку от выбранных им и Викой двух домов, ставших на время пристанищем для юнармейцев. Тут же нашли кусок металлической решётки ставшей своеобразной плитой для двух сковородок. У запасливого комвзвода в рюкзаке обнаружился почти литр подсолнечного масла, чему Вика немало удивилась. Ещё через полчаса сверху на противне шкворчала жарившаяся рыба под пристальным руководством самого старшего сержанта Звягиной, а внизу, в древесных углях, пеклась картошка. Тут же на найденной разделочной доске пара девчонок-юнармейцев быстро и мелко нарезали зеленого лука и петрушки — кому что по вкусу.
Американцы устали за весь световой день, занимаясь исключительно не свойственной им работой — на это в американской армии были специальные службы, но по виду держались. Облом Петрович с ужином окончательно подавил в них моральный дух и заставил пойти узнать у русских юнармейцев, ожидается ли тот вообще. Каково же было их удивление, когда местные тинейджеры пригласили союзников на свой импровизированный ужин, практически ничем не отличающийся от ужина в столовой.