Полковник Робинсон удивлённо переводил взгляд с тарелок с дымящейся и ароматно пахнущей жареной рыбой на другие — с печёной картошкой или зеленью, и не понимал. Не понимал ничего вообще. Русские юнармейцы дали фору современным американским бойскаутам — про простых тинейджеров вообще можно было не говорить. Он вдруг подумал, что голос Провидения наставил его на путь дружбы и сотрудничества с русскими. Они не только победили Чуму, а показали ему — военному с большим опытом, что здесь — в России, даже дети смогут решить бытовые проблемы. Для них это было совсем уж тривиальным вопросом, не требующим каких-то особых знаний или методов выживания вне зоны комфорта. Оба командира взводов, сидящих сейчас рядом с ним, смогли организовать быт, добыть рыбу и приготовить ужин для такого крупного военного подразделения. Они разговаривают с ним на его родном языке, а он и его подчинённые не могут связать и двух слов по-русски. А они, по сути, дети! Дети, полковник Робинсон! Дети бывшего потенциального противника! И вы собирались раздуть с русскими войну, господа генералы и адмиралы — члены сообщества провокаторов из комитета начальников штабов?! Идиоты! Кретины! Вы бы загнулись в России, как загнулся тот шизофреник Гитлер в прошлом веке, возомнивший себя, как и вы, вершителем судеб человечества!
— Господин полковник, ужин не вкусен? — Вика своим вопросом вернула его из царства тяжёлых мыслей.
— Нет, что вы, мисс! — встрепенулся он в отблесках костра — на улице темнело. — Просто я сейчас многое переосмыслил… не хочу вспоминать снова, но этот вкусный ужин в таких спартанских условиях… ваши с сержантом подчинённые, способные сотворить праздник живота буквально из ничего, ваша доблесть при защите нашего самолёта… словом, я очень рад, что мы с вами по одну сторону окопа. Как вы любите говорить — русские долго запрягают, но очень быстро ездят. Так?
— Абсолютно точно, господин полковник, — согласился с ним Илья. — Мы никогда не начинали войны первыми, за исключением нескольких упреждающих ударов, но как сказал один из наших знаменитых полководцев — «Кто к нам с мечом придёт, тот от меча и погибнет».
— Если я не ошибаюсь, его имя Александр Невский.
— Правильно. Мы все должны сейчас уяснить — мы в одной лодке и попытки её раскачивать приведут к общей гибели. Извините, я бы многое сказал, но боюсь, мне не хватит словарного запаса.
— А я, сержант, знаю на вашем языке всего несколько слов, — вздохнул американец. — И потому как вы оба смогли организовать ужин для всех, как вы довольно свободно общаетесь со мной на моём родном языке, я могу судить об уровне вашей подготовки. И поверьте мне, это сравнение не в пользу моих подчинённых. Ведь так, Стивен?
— Да, сэр, — ответил Скрэп, спешно проглатывая кусок рыбы. — Тут и спорить не о чем.
— И я благодарю Провидение, указавшее нам единственно верный способ и место дальнейшего существования — Россию, где живёт народ, следующий принципу «один за всех и все за одного».
11 сентября 2027 года. д. Тополиновка. Вечер
За несколько часов светового дня сержант Сколков успел пересесть с «Ижа» на «Урал» и доставить примчавшегося Марка Иосифовича к юнармейцам, отыскавшим очень нужный сорт клубники. Олег захватил с собой выданную ранее сапёрную лопатку и, проверив крепление самодельного прицепа, укатил с главным агрономом в Хлыстово.
Штиль рассыпался в благодарностях, увидев не пару чахлых кустиков, а хорошую плантацию ремонтантной клубники. Они вдвоём выкопали практически все кусты и, обильно полив их прямо внутри прицепа водой из ближайшего колодца, выехали обратно в Тополиновку, где их уже ждала целая бригада. Олег помог выгрузить клубнику и отогнал мотоцикл к гаражу, поставив к воротам.
Уже смеркалось, когда он дошёл до своего общежития и заметил, что в его сторону движется очень знакомый силуэт, похожий на его командира роты.
— Сколков, подожди минуту! — ну точно, лейтенант Захарова нарисовалась.
— Слушаю, тарщ лейтенант.
— Олег! Завтра на построении твоему взводу будет объявлена благодарность.
— Тарщ лейтенант, а почему только моему? Мы там вместе работали, значит, и все радости или тумаки получать тоже вместе, сообща.
— Молодец! Правильно мыслишь, сержант.
— Благодарю, но мне бы умыться хотя бы — ужин я уже проворонил.
— Я, собственно, по этому вопросу. По распоряжению главы анклава тебе и Марку Иосифовичу специально оставили поесть. Зайди в столовую, там кто-то из персонала остался.