Проводница была очень умелым специалистом по бесшумной ходьбе. Пару раз она знаком останавливала движущихся за ней людей и устремлялась вперёд, чтобы аккуратно расчисть бурелом, дабы не создать шума. Наконец группы вышли к одной из заброшенных изб, куда ранее были согнаны пленники. Небольшой утренний туман явно играл на стороне тополиновцев — им удалось незамеченными пробраться почти в самый центр села.
— А где собаки? — почти на ухо девушке задал вопрос подошедший Девятов.
— Насколько я слышала разговоры местных, их съели в самом начале. Всех. Как и котов.
— Где пленники?
— Раньше были в этом доме, — кивнула на покосившуюся избу. — Не думаю, что их куда-то перебазировали. Минуту…
Аня тихо скользнула к углу дома, внимательно посмотрела по сторонам и, не найдя никакой охраны, почти бесшумно скользнула к ближайшему окну. Приблизившись, девушка заглянула внутрь — там виднелось скопление каких-то тряпок, на которых лежали вповалку мужчины, женщины и дети. Аня возвратилась обратно и доложила что пленники всё ещё там.
— Почему они не сбежали? — удивился Пасечников.
— Видимо, показали труп Быкова, — пожала она плечами — а про меня могли наплести, что уже съели. Хотя там ещё здоровенная дубовая дверь внутри. Такую и «ксюха» может не взять — скорее всего, морёный дуб. А через окна… хм, может, кого взяли в заложники? А может, люди просто смирились…
Их перешёптывание нарушил негромкий разговор и звякание связки ключей. Со стороны видневшейся недостроенной церкви, от одного из домов, шло трое человек. Двое мужчин, вооружённых вилами и ружьём, и баба — ключница. Они перебрасывались какими-то репликами, баба иногда усмехалась, а то и вовсе хохотала. Наконец вся троица подошла к дому. Баба быстро отомкнула навесной амбарный замок, и троица зашла внутрь. Там они тоже долго не задержались — та же тётка легко справилась со вторым замком, и все трое попали в комнату к пленникам.
— Ну, нехристи, кто-то из вас сёдня станет нашей пищей, — потёрла руки та баба. — Сами решите, али мы выберем?
— Детей не троньте, — вполголоса проговорила одна из женщин-пленниц.
— Детей, гришь… а энто мысль… давненько мы «телятинкой» не лакомились! — заржала она и оба её товарища подхватили гогот.
Один из мужиков рванул в гущу сбившихся пленников, намереваясь выхватить кого-то из детей, но его соратница неожиданно «забулькала» и повалилась ничком на пол с ножом в шее. Второй из душегубов остолбенело смотрел на предсмертные конвульсии тётки и торчащий в сонной артерии простой кухонный нож, который Аня — а это была она, незаметно метнула и так удачно попала. Второй мужик повернулся и также с удивлением посмотрел на корчившееся на полу тело.
— Ктой-то посмел? — вскипел он, но ответом ему были секундой позже дзинькнувшее стекло и «третий глаз», образовавшийся над переносицей. Он так и осел на свободное от пленников место.
Ещё мгновение мужик с ружьём выжидал, что будет дальше, а потом испуганно рванул к выходу, где столкнулся с Девятовым.
— Ку-ку, Гриня, — ухмыльнулся Антон, мигом сжав свободной рукой оружие душегуба и приставив свой ТТ ко лбу визави. — Дёрнешься и каюк тебе, понял?
— Ты хто? — оторопел тот и инстинктивно разжимая руку, державшую ружьё.
— Конь в пальто, ага? Медленно поворачиваемся спиной ко мне и становимся на колени.
— Щас! — мотнул головой тот и тут же получил пулю в плечо. — Уй-й!
— Где остальные братья и сёстры? Не молчи, или вторая пуля прилетит в лоб. У нас снайпер отменный.
— В церкве братия…
— А ещё? Ну, говори, сука!
— Больше нема… — это были его последние слова: Антон незаметно сделал жест Захарову-старшему, и тот завалил оставшегося людоеда.
— Так, граждане пострадавшие, — обратился Девятов к пленникам. — Без лишнего шума и разговоров БЫСТРО следуем за провожатым и уходим из Рябиновки. Здесь все? Или вас разделили?
— Нет, все… все… — шёпотом загалдели пленники. — Ой, Анечка! Ты жива? — всплеснула руками пожилая женщина. — А нам эти гады сказали, что тебя съели.