— Надо резать нарыв, — пришёл к заключению Александр Иванович. — Возможно, со слюной жука внутрь попала болотная вода. Отсюда это воспаление. Очень уж злобная инфекция, очень быстро как-то все развивается…
— Но это точно не заражение? — спросил Антон, пришедший узнать о здоровье друга.
— В том смысле, который вы вкладываете в это слово — точно нет, — усмехнулся Хромов. — Но инфицирование тканей слюной жука и частично болотной водой, полной болезнетворными микроорганизмами, присутствует. Так сказать, реальные последствия, которые вполне могли произойти в той, обычной жизни.
— Доктор! А Сергей выживет? — с волнением поинтересовался Девятов.
— Если сейчас не начать действовать, всё может быть.
— Так чего сидим? — брови Антона поползли вверх.
— Не волнуйтесь, — попыталась успокоить его Лена. — Сейчас Зина произведёт уборку в операционной, и мы сразу же начнём.
Алёна Самойлова только что вышла из летнего душа. Последние несколько месяцев стали для неё сущим адом. Впрочем, судьба и так не баловала эту тридцатидевятилетнюю женщину: после школы пойдя поперёк слова отца — капитана первого ранга ВМФ, Алёна поступила в Первый Мед на факультет стоматологии. Это известие прозвучало в семье как гром среди ясного неба. Тогда отец поставил жёсткий ультиматум: либо она забирает документы, либо переводится на другой факультет, либо она для него никто и звать её никак. Мать не стала перечить супругу. Однако и дочь не оставила совсем без поддержки. Поддержал её и старший брат, пошедший в соответствие с семейными традициями по отцовской линии, но не столь категоричный, как старший Ковалёв. Так коренная петербурженка, с трудом договорившись в университете, переехала в общагу. А на пятом курсе её закрутила любовь. Капитан-лейтенант Самойлов, морской офицер как и отец, ухаживал очень красиво. И слова говорил красивые. Как можно было устоять! А когда случилась беременность свадьба даже не обсуждалась: в среде морских офицеров иной исход был невозможен. Счастье продлилось недолго. Муж оказался типичным бабником. Это стало понятно еще до рождения сына. Алёна вернулась в общежитие на радость подругам, которые сразу включились в игру дочки-матери и хлопотали вокруг неё, как наседки вокруг цыплят. С отличием закончив институт, Алёна оказалась в сложной ситуации. Куда пойдешь устраиваться с таким животом? А целевого распределения не было.
Бучу устроил «комитет офицерских жен». Ольга Ивановна, мать Алёны, была его бессменным «вождем» вот уже тридцать лет. Слово офицера сказал и старший брат. После этого Самойлов мог только переводить Алёне часть своего офицерского жалования. Видеть его она отказалась. На развод Алёна подала сама. Муж даже не удосужился прийти в суд. Потом была работа в коммерческой стоматологической клинике и приглашение старшим лаборантом на кафедру в Военно-Медицинской Академии, за которое Алёна ухватилась двумя руками — хотелось уже чего-то более интересного, чем простая с ее точки зрения практика. Отец хоть и смягчился душой после рождения внука, но на мировую не шел. Да тут и сама Алёна встала рогом. А ещё через несколько лет каперанга Ковалева, неискушённого в современных интригах, ушли со службы более пронырливые и прагматичные коллеги. Не достигнув звания контр-адмирала и оставшись каперангом, он ещё больше ополчился в душе на весь мир, а тут дочь — успешный стоматолог-хирург, доказавшая ему — главе семьи, что тоже имеет волю и гордость. Потом в семье Алёны случилось первое серьёзное несчастье — умерла Ольга Ивановна. Обширный инфаркт миокарда не оставил шансов для её матери. С отцом оставалась невестка — брат чаще был в море.
Личной жизни с момента развода у Самойловой откровенно не было — некогда. Так, пара легких увлечений. Но чтобы «замуж»! Нет уж! Плавали — знаем. Сын и работа занимали всё её время. Когда пришла весть о крайне плохом самочувствии бабушки по материнской линии, Алёна уговорила начальство дать ей отпуск по семейным обстоятельствам и вместе с сыном рванула в Хмырово, стремясь помочь ей. Увы, надежды не оправдались. Не помогло и лечение в стационаре: от старости, как сказал врач, лекарства нет. И через две недели старушка тихо скончалась у неё на глазах. Пока Самойлова занималась похоронами и другими вопросами, наступил всеобщий Хаос. Так она попала в Хмыровский анклав, а чуть погодя, вместе с остальными изгнанными, очутилась у людоедов. Из-за сына она держалась до последнего, убеждая себя, его, а заодно и окружающих, что нельзя расклеиваться. Но надежды никакой реальной не было.