– А вы что молчите, гильдмейстер? – спросил Александр.
Гном, седой как зимний пень и такой же глухой, повёл носом по воздуху.
– Ась? А, да! Корабль чист, ваша светлость, иначе вот эта штука, – он покачал цепью с массивным кристаллом, – сейчас бы всей радугой светилась. Да и мой нос не чует ничего. А уж я по запаху гоблина от хобгоблина за версту отличаю. Мы, гномы, первые нюхачи. Под землёй без этого никак. Ежели обвал не почуешь, из забоя не вернёшься. Или огнелазы сожрут, у них запах такой сладкий, знаете, как у пастилы, если её над свечкой подержать… А, да! Из трюма воняет сильно, оно конечно, но воняет-то гнилой капустой. Испортились запасы у людей, делов-то.
Князь подошёл к люку, ведущему под палубу. Оттуда и правда шибало вонью так, что глаза слезились. Он поморщился и протянул руку назад. Кто-то из слуг тут же вложил в неё кубок. Абрикосовый шнапс приятно упал в желудок.
– Ух, хороша! – крякнул князь. – А что скажете про корабли-призраки, гильдмейстер?
– Ничего не скажу, ваша светлость. Не бывает их, – уверенно ответил гном. – А, да! Каждый раз оказывается, что либо пираты поленились добытое судно топить, либо сирены команду извели, либо морок кто-то навёл, и морячки с борта попрыгали.
– Ваша светлость, – вклинился Арчибальд. – Я в толк не возьму, какой же это призрак, коли мы на ём прямо стоим? Да и день сейчас, а свет насквозь не проходит.
В словах старого вояки был резон. Князь, покручивая ус, открыл дверь в капитанскую каюту. Пол чистый, кровать аккуратно застелена, на столе ни пылинки, в книжном шкафу пусто. Единственным предметом на капитанском столе оказался матово-чёрный ящик. Князь откинул крышку. Внутри не было ничего, кроме алого бархата и маленькой косточки.
– Карты и бортовой журнал пропали. Арчибальд, переройте тут всё, в каждый закуток загляните. Найдите мне журнал. Гильдмейстер, пришлите сюда алхимиков и магов, пусть проверят всё ещё раз. С вечерним отливом отведите корабль подальше в море и сожгите. Да, и постарайтесь не опоздать на сегодняшний бал.
Князь Александр сошёл на берег и вскочил в седло. На охоту он сегодня опоздал, но ещё не поздно заехать на псарню. Вчера должна была ощениться одна из лучших борзых, надо выбрать лучшего щенка из приплода.
Неподалёку у дверей одного из портовых кабаков собралась толпа. Народ стоял молча, матросы и грузчики мрачно смотрели, как стражники бьют ногами каких-то людей в рваной одежде. Бабы молча прижимали передники к лицам.
Да что за день такой!
– Что тут происходит? – прогремел князь.
Один из стражников вышел вперёд и поклонился.
– Ваша светлость, вот эти, – он указал на избиваемых – ночью вошли в таверну. Заказали пиво и так и просидели, ни глотка не сделав. Разве ж это видано, чтоб моряк и…
– Короче!
– Так точно! Есть, то есть, короче! Хозяин закрываться собирался, ну они его и порешили. Изволите видеть, его и всех, кто в таверне был, – стражник махнул рукой в сторону ряда продолговатых предметов, накрытых рогожей, рядком положенных у двери. – Когда мы прибыли, они драться стали. Ну, мы их и того. Арестовали. Только не люди они. Ты его алебардой, а она как сквозь желе какое. И кусаться лезут. А ещё…
Князь отмахнулся. Люди, нелюди, кого только в порту не бывает. Но закон один для всех. Дело ясное, хватит на сегодня мистики.
– Повесить!
Кавалькада двинулась дальше.
Солнце весело щурилось на густые столбы оранжево-чёрного дыма, подпиравшие небосвод. То ли пожары, то ли вызов дополнительных экипажей Гильдии Уборщиков За Героями.
Да уж, коллеги тут были бы нелишними!
Барджус вошёл в дом и немного постоял на пороге, ожидая пока глаза привыкнут к полумраку. Лямки кисломёта тяжело давили плечи. Ну и работка, стреляный грифон! Очертания мебели стали чёткими, он шагнул внутрь. Пол был покрыт серой слизью. Воняло подгнившей капустой. Этот запах въелся во всё. В дерево, в камень, в одежду, даже в сны.
Бывший алхимик нажал на спуск. Струя дезинфектанта прошлась по комнате, зацепила дверной проём. Зашкворчало.
То, что вышло из соседней комнаты при жизни она была женщиной. Наверное. Оплывшие контуры тела, сползающая кожа и серое, отваливающееся мясо, едва прикрытое лохмотьями, не давали разобраться.