-- Тю, Ванечка, я ж уворотливая! Ничего со мной не будет.
-- Это не в твоей воле. И не в моей. Поэтому... Собираешься в дорогу, дела подгоняешь. С Точильщиком надо посоветоваться - как тебе лучше туда идти. У Акима новостей разузнать. Станет санный путь - поедешь в Вышгород. Как там Катерина тебя встретит...
-- Хорошо встретит! Я ль сестрёнку свою не знаю? Я ж её с вот таких... Да не мучайся ты! Всё будет хорошо! Дождёмся там войска и потихоньку...
-- Блин! Войско! Скверно. Войско Боголюбского соберётся в Вышгороде. В последнюю неделю февраля. Там из разных мест придут. Не только Залесские - вся Русь. Полоцкие, туровские и... смоленские.
-- Так это ж хорошо! С земляками повстречаюсь, поди, и новостей Вержавских послушаю.
Я тревожно смотрел на Агафью. "Девичья память". Хоть и не девушка вовсе. Привыкла к безопасности, к моему порядку. Напрочь забыла об обычаях "Святой Руси", где баба-простолюдинка без мужа, без хозяина, без родни и давних соседей... товарная ценность. Сходно с моей глупостью в Великих Луках.
Ещё у неё совсем выпал из внимания мой... "резкий" уход из Смоленска, мои отношения со Смоленским князем Романом Благочестником. Тот, конечно, христолюбив. Но сильно злопамятен.
-- Гапа, у Благочестника ко мне вражда сильная...
-- Да знаю я! Как евоная сестрица к тебе в мастерскую бегала...
Факеншит! Вот так выглядит гос.тайна на "Святой Руси". Я-то думал, что про наши с Еленой Ростиславовной... А тут - мало что не на торгу в крик.
-- А того ты не знаешь, Агафья, что Благочестник "потьмушников" своих за мной посылал. В Твери я от них только в Бряхимовский поход и спасся. И ещё людишки приходили. Зельем меня извести. Со слов Долбонлава, пока в Киеве Ростик сидел, пока смоленские у власти были, Катерину держали плотно. Ждали, поди, что я к ней прибегу. Кобелька на сучку ловить - милое дело.
-- Да соткудава они знать могли?!
-- Что-то люди видели. А может, она сама... про свою любовь ко мне... Ростик помер, власть взяли волынские. "Потьмушники" по-отваливались. Все ли? - Не думаю. Подойти ты к ней сможешь. А вот увезти с собой... рискованно. Придёт Боголюбский в Вышгород, придёт и Благочестник. С Благочестником у нас... любовь до гроба. Кто кого туда первым положит. Его сестрица... это ж не единственный случай.
-- Ой, Ваня, ты и жену его...?!
-- Уймись. Я немало баб да девок на Руси... Но не всех. Из княгинь... пока одна была. Да и то вдова.
-- Ой, а кто? Ты б похвастал, Ваня. Я ж - никому, ни-ни!
-- Меньше знаешь - крепче спишь. Спать ты нынче будешь крепко. Поняла? Дальше. Попадёшь ты в Вышгород в Рождеству. Чуть раньше. Идти двум молодым одиноким красавицам черниговскими землями навстречь войску... Боголюбский, наверняка кыпчаков своих позовёт. Да и прочие... парни молодые... бабы на путях...
-- Ой, да что ты выдумываешь! Одна. Одна молодая да красивая...
-- Этого не хватит?
Таскать баб по Руси... только с автоматическим, многоствольным, крупнокалиберным и чтобы цинки - стопкою. Я это ещё со своего первого забега из Киева запомнил.
-- В феврале Михалко, брат Боголюбского, нынешний князь Торческий, Жиздором на Рось поставленный, поведёт торков на Смоленск. Шапки у них другие, не кыпчакские. А так-то... Всё что плохо лежит - ноги приделают, всё, что на виду стоит - ноги раздвинут. Тебе такое надо? Боголюбский примет выбор полусотни городов русских: себя - Великим Князем. Михалко, как узнает, перейдёт на его сторону. Со смоленцами пойдёт назад к Киеву. Как бы не с середины февраля в Вышгороде смоленские "потьмушники" ходить будут вольно. Могут прибрать. Или Катерину, или тебя. Тогда... на подвес под кнут. Будет хуже, чем когда вас под Вержавском об серебре пытали.
-- Гос-споди! Да с чего меня сечь-пытать? Я ж не знаю ничего!
-- Голова Дворцового Приказа Всеволжска очень много знает. И про дела, и про людей. Э-эх... Не пускать бы тебя. Но к кому другому Катерина не пойдёт. А на мне долг перед ней.
-- Не пойму я: с Вышгорода идти нельзя, оставаться нельзя. А чего делать-то?
-- Идти. Но не по Десне, а в Киев. Первого марта - Новый год. На другой день войско Боголюбского обложит город. Дня за три до того Жиздор с города сбежит. Оставит брата Ярослава, жену, семейство, дружину... И побежит собирать новое войско.
-- Вва... Ваня. А ты откуда такое...? Ты... ну... ты пророк? Как Иезикииля?
-- Ага. Чту ясно по свитку кожаному. Брось, Гапа, я не знаю. Я так думаю...
-- Тебе Богородица... эта... озаряет?
-- Факеншит! Гапа! Озаряет! Да, итить молотить, хреновастенько светит! Ладно. Через неделю Боголюбский возьмёт Киев. На щит.
-- Да ну. Не может того быть! Киев лет сто никто на щит не брал.
-- Как не сладка халва, а и она кончается. Когда войско берёт город, то... бабам с девками не сладко. Но не долго - день-три. Потом всякие... приключения заканчиваются. Можно и в подполе пересидеть. А главное... Я там буду. Найду и обороню.
-- Пойдёшь? С Боголюбским?
Подобно Андрею, я не хотел идти к Киеву. И находил для того множество причин. Если суздальские да рязанские уйдёт, кто останется рубежи беречь? А вдруг эмир Ибрагим воевать надумает? - Хотя я знаю, что после "гаремного зеркала" и последующей смуты Булгария не может даже башкортов по степи гонять. А вдруг кыпчаки наскочат? - Пока Боняк ханом сидит - половцы ни на Всеволжские земли, ни на Рязанские не пойдут. А ежели новгородцы нападут? - Не "ежели" - нападут. Летом следующего года. Не на меня, а на Белозерье.