Они – Угроза! Все! От малышей до немощных стариков. Пропусти хоть один побег сорняка – гнилой сорт истребит всё поле.
Он убил сорок восемь таких, как Фейли и Блич. Пусть взрослых, но с той же кровью в жилах, с тем же странным сердцем, непохожим на людское, так же чувствующих боль и жаждущих жить. И не знал сомнений. Кроме самого первого раза. Но там был особый случай. И ещё до того, как он успел понять, что произошло, и сделать первую зарубку на ножнах, к нему впервые пришёл в видениях Чёрный Человек и показал, укрепляя в правильном выборе, мир, где Чума теней победила.
– Что за Чёрный Человек?
– Вампиры умеют читать мысли?
– Нет, просто ты разговаривал вслух.
– Спроси нашего профессора утром. Он толковее расскажет. Если коротко, то это особое сновидение, которое является таким, как мы, после первого уби… после первой охоты и преследует всю жизнь. Сюжет сна неизменен, как и главный персонаж. Голос всегда кажется охотнику очень знакомым, хотя ещё никто не мог вспомнить, где его слышал. А уж видеть он Чёрного Человека точно не мог – миру неизвестна такая раса… В общем, расспросишь подробней профессора.
Охотник лёг обратно и закрыл глаза.
Скрипнула дверь, вошёл усталый Герт. Паренёк насторожился, когда заметил рану на груди вампира, но Кай не сдал охотника.
– Всё в порядке, мальчик. Я поспорил с Олэ, что он не сумеет пробить мне сердце вслепую, и теперь должен охотнику выпивку. Ну, вот такие у нас, у нежити, азартные споры.
Всем своим видом Герт дал понять, в какой лечебнице место подобным спорщикам, но вслух ничего не сказал. Осторожно положив цветы с клумбы (то-то тётя будет ругаться) рядом с головой спящей девочки, он умылся и лёг спать на пол. Заснул практически мгновенно, чем дал вампиру и охотнику закончить разговор.
– Послушай, друг, ты же обещал их привести к герцогу, а потом уже… Надеюсь, больше подобных эксцессов не будет – у меня, как заметил, только один камзол. Давай докажем этим рабам честности, что и люди умеют держать слово, – вежливым тоном предложил Кай.
– Ты не человек, – напомнил Олэ, поморщившись. Глаз он при этом не открыл.
– А ты какой человек? Человек чести или твоё слово ничего не стоит? Если последнее, то я забираю назад свои слова про дружбу.
– Напугал! – иронично сказал Олэ, а после паузы добавил серьёзным тоном: – Всему виной сон. Безумный сон.
– Я догадывался. Просто хотел убедиться. Ты так стонал… дополнительная причина быть одиноким? Никто не видит тебя… хм… таким? Не видит, как ты спишь.
Олэ открыл глаза и посмотрел на потолок. На то место, где привык видеть плащ-солнце. Вампир настоял, что для спокойного сна детей свет в помещении не нужен, хватит для «охраны» и меловых линий. Но охотник привык перестраховываться.
Впрочем, спорить с вампиром ему не хотелось. Поэтому Олэ повернулся на бок, тем самым показывая, что разговор окончен.
– …Нет-нет, никакое не враньё. Простые недомолвки.
– Значит, я не умею не только врать, но и недомолвливать. Запишите в исследованиях!
– Мне некуда записать, Блич. Вредный мечник не дал вернуться в трактир и забрать самое важное.
– Вредный профессор сейчас побежит вприпрыжку за телегой, проклиная длинный язык. Заберёте через месяц. Трактирщик будет всё бережно хранить, в надежде содрать с вас втридорога, когда вы о них вспомните.
Если багаж детей легко умещался в рюкзаках, с которыми они почти не расставались, то многотомные труды профессора остались на совести владельца заведения, где он хотел снять комнату.
Увы, Олэ волновала только собственная безопасность, поэтому Найрусу пришлось пережить расставание со своими записками.
– Если с ними что-то случится… наука вам этого не простит! О, кстати, дети. Вот урок. Думай охотник, что эти записки могут как-то навести на его след, он бы разрешил за ними вернуться. Я должен был вовремя соврать. Не просто ложь, а своевременная ложь!
– Как у вас, у людей, всё сложно. Мало того что это нормально даже таким достойным господам, как вы, совершать мерзости, так ещё и для каждой существует свой особый момент.
– Ты слишком категоричен, Блич. Вообще, что хорошо, а что мерзко? Всё относительно. Сколько раз была эта дискуссия!.. Да, действительно, сколько раз, а главный пример не привёл. Блич, убить волчицу, которая напала на детей, хорошо?
– Да.
– Для кого, для детей или для волчицы? А для щенков, которые в итоге умрут с голоду?
– Это хорошо. Нападая, волчица даёт нам право ответить на нападение, а щенков можно взять к себе или отдать в зверинец, раз уж их мать погибла. И вообще, пример некорректен. Ведь она зверь. Для неё нет понятий хорошо и плохо. Мы – не звери.