— Люк, а может, хватит? — взмолилась я, когда занавес опустился. — Не знаю, как ты, а я больше не могу этот кошмар терпеть. Еще одно действие не выдержу.
— Да, пожалуй, — согласилась Люка. — Девчонки говорили, что ужас, но я не думала, что настолько ужас-ужас. Пойдем. Закажем большую-пребольшую пиццу.
— Ты можешь хоть целую на ночь сточить, и ничего не будет, — проворчала я по пути в гардероб. — А я теперь женщина в поиске, мне надо фигуру блюсти.
— С одного раза ничего не случится! В поиске нужно быть веселой и доброй, а не злющей от голода. Вот представь, выходим мы из «Парка», а навстречу роскошный мужчина. Но ты запретила себе пиццу на ночь и жрала салатик. И от этого готова растерзать любого, кто попадется на пути. А счастье, может, прошло так близко.
Это было уже похоже на прежнюю Люку, и я подумала, что, может, ничего такого и не случилось, может, я все преувеличила.
Одевшись под осуждающими взглядами бабушек-гардеробщиц — такие-сякие, сбежали с оперы! — мы вышли на площадь Искусств и окунулись в терпкую сырость осеннего вечера.
[1] Венерическое заболевание, распространенное в экзотических странах и редко встречающееся в России
17
— Люблю такую погоду, — Люка с наслаждением вдохнула холодный воздух и запрокинула голову к небу. — Это реальный Питер. Чувствуешь себя по-настоящему живой.
От последней фразы мне снова стало неуютно, но я сдержалась и промолчала.
Пиццу мы все-таки заказали. Одну на двоих. Пока ждали, говорили… пожалуй, ни о чем. Об общих знакомых, о Люкиных родителях, о работе. Потом с урчанием проглотили по два куска нежнейшей фунги с рикоттой[1] и чуть притормозили.
— Ну? — забросила я удочку.
— Том, перестань, — Люка вытерла пальцы салфеткой. — Все нормально. А что не очень, то решаемо.
— А если не врать? Я ж с тебя все равно не слезу.
— Представляю, как ты допрашиваешь своих несчастных пациентов. Кого и как трахали. Сколько раз и в какой позе.
— Люка!
Она откинулась на спинку стула, прикрыла глаза. На виске под волосами мелко пульсировала голубая жилка.
— Я устала, Том. Просто устала.
— Не думаю, что просто, — возразила я. — Что у вас происходит? Тарас психованный, ты на себя не похожа. И не говори, что это не мое дело. Очень даже мое. Вы оба для меня близкие люди и часть моей жизни. Не требую деталей и подробностей. Но хотелось бы представлять процесс и перспективу.
— Прогноз… неблагоприятный.
Я вздрогнула от ее слов, потому что навсегда запомнила, как сказал это когда-то отец — о ней.
— Подожди, ты о чем?
— Тома, еще раз, со здоровьем ничего нового и подозрительного, — Люка отщипнула еще кусочек пиццы, осмотрела придирчиво и отправила в рот. — В моем случае no news is a good news[2].
— Значит, Тарас? Да что стряслось, черт вас подери обоих?!
— Говоришь, хочешь представлять процесс? Так вот, я в процессе принятия решения. Уж ты как никто должна знать, что это такое — тащить чемодан без ручки. Сама мне сказала, что приобрела иммунитет к жалости и чувству долга.
Вообще-то нечто подобное я и подозревала. Только не думала, что все так серьезно. Ну, терки какие-то, может, кризис, у всех бывает. Но процесс принятия решения с неблагоприятным прогнозом? Почувствуй себя ребенком, которому наплевать, хорошо ли маме и папе вместе, главное — чтобы они оставались с ним оба. Я уже лавировала однажды между братом и подругой, но тогда все было совсем не так серьезно. Даже близко ничего общего.
— Тома, я устала везти на горбу слабого мужика.
— Нет, Люк, не думаю, что дело в этом. Ты везла его всегда, с детского сада. И вас обоих это устраивало. Ты ведущая, он ведомый. Должно быть что-то еще.
Она усмехнулась, прижала жилку двумя пальцами, словно считая пульс.
— Ты прям как из гестапо. Ну хорошо. Все действительно просто. Я хочу ребенка, а он нет.
Я растерянно заморгала, поскольку могла предположить что угодно. К примеру, другого мужчину у нее или другую женщину у него. Но уж точно не это.
— Подожди, ты говорила, что вы все давно обсудили и поставили точку.
— Да ничего никуда не поставили, — Люка с досадой поморщилась. — С усыновлением тему закрыли, да. Давно. Он же чужого ребенка категорически не хочет. Мол, он будет не мой, я его полюбить не смогу, и все дела. Хорошо, зашел разговор насчет суррогатной матери. Ну да, донорские яйцеклетки, я вообще не при делах, но все равно ребенок-то его. Но и это нет. Я еще пыталась понять. Типа хочу ребенка только от любимой женщины, или вообще не надо. Тоже позиция, возможно, достойная уважения. Но когда он озвучил настоящую причину…