— Заходи, что ты там топчешься?
Я вошла, закрыла дверь, села напротив.
— Что, уже знаешь?
Я не стала притворяться и кивнула:
— Да, мы вчера разговаривали.
— И что?
Жалость и сочувствие мгновенно разлетелись в пыль, натолкнувшись на тон Тараса. Как будто это я его бросила, а не Люка.
— А что ты хочешь услышать? Могу сказать то же, что и ей. Не жди, что буду выбирать между вами. Вы мне одинаково дороги, и от этой истории кошки все нутро содрали.
— Ну конечно, — криво усмехнулся он. — Спасибо тебе огромное, сестричка. Ты всегда была такой двуличной. И нашим и вашим за полушку спляшем.
— А ты не охренел ли, Матрас? — я встала и оперлась руками о край стола, наклонившись к нему. — Что ты несешь-то? И не ты ли часом Ольшанскому вывалил то, что ему знать не следовало? Не двурушно, нет?
— Ну ты вспомни, что еще в детсаду было, — фыркнул Тарас, и я почувствовала резкий запах перегара. Хотелось бы знать, на чем он добирался до клиники.
— Короче. Вы люди взрослые, разберетесь сами. Счастливо.
Я пошла к двери, но он встал и догнал меня. И сунул в руку какой-то листок.
— Передай своей подружке, вы ж там теперь снова рядышком.
Я посмотрела — и глазам не поверила.
Счет на оплату услуг клиники «Норд-вест» от вчерашнего числа. Анализы, узи, консультации специалистов. На очень такую четкую сумму.
— Ну ты и свинья, Тарас…
— Да? Правда? — он вскинул брови домиком. — Может, это я от нее ушел?
— Вычти из моей доли прибыли. Или из зарплаты. Как хочешь, — я разорвала счет пополам и бросила на пол. — Надеюсь, когда протрезвеешь, тебе станет стыдно.
— Нет, Тома, не станет. Не надейся. Можешь лизаться с ней сколько хочешь, дело твое. Можете вообще вместе жить, спать — что угодно. Мне плевать. Но чтобы я об этой твари больше не слышал. Поняла?
Я молча вышла. Даже дверью хлопать не стала — к чему?
Десять лет назад, когда я вот так же стояла одной ногой на пороге, не решаясь сделать последний шаг, мы с Тарасом вдвоем крепко набрались. И я вдруг выплакалась ему в жилет, чего обычно себе не позволяла. Вывалив все свои претензии к Стасу, причем в не самой корректной форме. И все это мой дорогой братик на следующий день передал по назначению. Дословно.
Зачем, потом допытывалась я. Вот просто интересно было — зачем? Не знаю, Том, так вышло, бормотал он, отводя взгляд. Тогда мы здорово поссорились и не разговаривали месяца два, до самых госов. С одной стороны, это его предательство облегчило мне уход. С другой, было так противно, что не передать. И вот сейчас я точно так же могла пересказать наш разговор Люке, вернув должок и заодно избавив ее от возможных угрызений совести. Но и это было не менее противно.
Вечером позвонил отец. Как минимум необычно. Общались мы редко и только в случае крайней необходимости.
— Тамара, что вообще происходит? — спросил он сухо, едва поздоровавшись. — Я ждал сегодня Люку, она не приехала. Позвонил. Сказала, что ушла от Тараса и теперь ей неудобно пользоваться моей помощью. Я ее, конечно, отругал, сказал, чтобы без глупостей приезжала. Позвонил ему, он вообще разговаривать не захотел.
— Пап, я ничего не знаю. То есть знаю, что Люка собирается разводиться, но никаких подробностей.
— Ну ладно, — вздохнул он. — Извини, что побеспокоил.
Да, денек закончился не лучшим образом. Надо было срочно чем-то отвлечься. Сожрать торт. Напиться в хламину. Заняться сексом. Но идти в магазин за тортом не хотелось. Пить в одни ворота я не любила, секс в подобной компании и вовсе считала унылым суррогатом. Оставалось лишь одно. Сесть за свою многострадальную гонорейную диссертацию.
[1] Shit happens (англ.) — дерьмо случается (т. е. неприятности бывают)
28
Никогда не бывает так плохо, чтобы не могло быть еще хуже. Это я давно усвоила.
В воскресенье вечером позвонила Люка и спросила, не могу ли я одолжить ей тысяч двадцать до зарплаты.
— Могу, конечно, — ответила я растерянно. — Заходи. А что случилось?
— Не по телефону, — коротко припечатала она. — Сейчас приду.
Пока Люка шла, я наскребла десятку наличкой, остальное скинула ей на карту. Коротко тренькнул звонок. Она не вошла, а просочилась в дверь — бледная, глаза заплаканные. Джинсы и свитер, волосы кое-как стянуты в хвост.
— Прости, Том, мне надо квартиру снять, а кое-кто карту заблокировал.
— Так… — я почувствовала, что сейчас начну плеваться серной кислотой. — А подробнее?