— Спасибо, Тамара, — отец коснулся моего плеча и вернул руку на руль. — Я понимаю, о чем ты. Что Тарас сам себя загнал в угол и, возможно, уже сейчас жалеет обо всем, что наговорил. А ведь ему достаточно было позвонить мне и сказать: пап, я не справлюсь с онкологией без Люки. Давай или аккуратно отыграем назад, или подумаем, что можно сделать. Но он попер на рожон. Может, от злости на нее, допускаю. Но это уже неважно, почему. Дело сделано, ущерб нанесен, и серьезный. И даже теперь он не хочет в этом сознаться. Рычит и огрызается. Я не умею признавать свою неправоту? Да, это так. Но сейчас я… как будто со стороны на себя посмотрел. И это здорово неприятно.
Резко перестроившись через два ряда, он втиснулся перед возмущенно загудевшим джипом.
— Ты поаккуратней, — попросила я. — У меня есть планы на сегодняшний вечер.
Какое-то время мы молчали. Последний раз в машине отца мне приходилось сидеть… ну да, пятнадцать лет назад. Тачка другая, гораздо круче, а вот манера езды нисколько не изменилась: резкая, агрессивная.
— Не хочешь зайти? — спросила я, когда мы остановились у дома. — Пообедать?
Моя тайная надежда, что он откажется, не оправдалась.
— Хочу. Пообедать нет, а кофе — с удовольствием.
В прихожей отец остановился, осматриваясь, как будто попал в незнакомое место.
Наверно, странно заходить в дом, где жил с самого рождения, большую часть жизни, а потом ни разу не бывал почти десять лет, подумала я.
— А где кот? — спросил он.
— Умер весной. Ему ведь уже двадцать было.
Вспомнилось, как ушла из дома к Стасу. В одной руке сумка с самым необходимым, в другой — переноска с Чипом. И вернулась потом точно так же.
— Что ты собираешься делать? — спросила я, сгружая с подноса на журнальный столик чашки, сахар, сливки и вазочку с конфетами.
Традиционным местом для посиделок у меня была кухня — вполне цивильно и неформально. Но с отцом сидеть за столом тет-а-тет не хотелось. Предложенная им трубка мира… это был всего лишь первый шаг большой дистанции. И, если честно, у меня даже радости особой по этому поводу не было. Просто констатация факта: ну да, он его сделал. Ну… ква. Посмотрим, что будет дальше.
— С Тарасом? — уточнил он, размешивая в чашке сахар. — Пока ничего.
— Серьезно? Совсем ничего? Это на тебя не похоже. Ты теперь пацифист и непротивленец злу насилием?
— Понимаю твой сарказм, Тамара. Ничего… до понедельника. Два с половиной дня — достаточное время, чтобы остыть и понять, как крепко лажанулся. Ну а если нет… Очень люблю эту фразу: каждый сам кузнец своему счастью и копец своей могиле. Просто не буду мешать ему закопать себя окончательно. А он это сделает. И очень быстро.
Уточнять я не стала. Разговор не слишком клеился. Отец, к счастью, сообразил, что расспрашивать сейчас о том, как мне живется, не лучший вариант. Быстро допил кофе и распрощался.
Часы показывали половину четвертого. Пообедать из-за всей этой истории не удалось, да и кофе перебил аппетит. Сделав бутерброд с сыром, я задумалась.
Артем должен был заехать через три часа. Но в голове у меня царил такой кавардак, а на душе резвились такие жирные когтистые твари, что я боялась все испортить. Позвонить и перенести на другой раз? А что, если этот другой раз отодвинется в мутную неопределенность, уходящую в никуда? Точнее, в никогда?
И все-таки, поколебавшись, я набрала его номер.
— Тамара? — удивился Артем. — Надеюсь, вы звоните не для того, чтобы отменить нашу встречу?
— Нет, но… — замялась я. — У меня сегодня был очень неприятный разговор. И я боюсь, что…
Тут я чуть не сказала, что настроение не слишком подходящее для первого свидания. Вовремя прикусила язык — а вдруг он вовсе не рассматривает этот ужин как свидание?
— Боитесь, что испортите все своим настроением? — угадал Артем. — Не бойтесь. Постараемся его исправить. Так как, все в силе? В полседьмого?
— Да, — невольно улыбнулась я.
[1] Большой Санкт-Петербургский государственный цирк, также широко используется историческое название "Цирк Чинизелли"
33
Уже нажав на кнопку отбоя, я сообразила, что не спросила насчет дресс-кода. Светский этикет вряд ли можно было назвать моим сильным местом. Точно я знала только то, что с кавалером желательно одеться в одном стиле. Когда один разряжен в пух и перья, а другой в джинсах, оба чувствуют себя неловко. Даже если и делают вид, что наплевать.