— Ну еще б они для тебя были мужчинами, — он пожал плечами. — Было б странно. Думаешь, я зря тогда сказал, что не хотел бы быть твоим пациентом?
Последняя фраза прозвучала так, словно он набрал ее на клавиатуре, выделил мышкой и выбрал жирный курсив. Bold italic.
— Я тоже не хотела бы. Чтобы ты был моим пациентом.
И тут же вспомнила свой кошмар. И расхохоталась снова.
— Что? — вскинул брови Артем.
— Мне это недавно приснилось. Что ты пришел на прием и… начал снимать штаны.
— И как, снял?
— Нет. Я проснулась. От ужаса.
- Ну это еще ладно. Вот если б снял и ты проснулась от ужаса — тогда было бы уже неприятно.
Разговор принял рискованный оборот. Но о-о-очень интересный. Так мы и продолжали — вроде, о самых безобидных вещах, но постоянно балансируя на краю жуткой непристойности. Впрочем, с ним это вовсе не воспринималось как непристойность.
В одиннадцать я спохватилась:
— Артем, у меня завтра прием с утра.
— Обидно, — вздохнул он. — Во сколько закончишь?
— В двенадцать.
— А в воскресенье свободна?
— Да.
— Отлично.
Он вызвал такси, попросил счет и твердым движением, исключающим всякие возражения, положил в папку карту. Я достала из кошелька несколько купюр и добавила туда же.
— Тамара… — попытался возразить Артем, но я его остановила.
— Так, давай уточним сразу. Ты меня пригласил, и я не собираюсь вопить: «счет пополам». Но чаевые — это мое. Я так привыкла.
— Окей, — усмехнулся он. — Понял.
Теперь мы сидели в такси рядом. Молча. Артем взял мою руку и начал потихоньку поглаживать. Не ладонь — это было бы уж слишком откровенно, в лоб. Нет, пальцы. Обводил по контуру. Медленно, плавно, задерживаясь на впадинках между ними. Немного щекотно. Необычно. Напоминало поцелуй на брудершафт, такой же нестандартный. И — черт!!! — заставляло думать о том, каким же он будет в постели. Хотя предчувствие — предзнание? — говорило, что это случится не сегодня. Было немного досадно и, как ни парадоксально, приятно.
Такси остановилось у подворотни. Артем попросил водителя подождать пару минут, вышел и помог выбраться мне. Довел, держа за руку, до парадной, развернул к себе.
— Завтра позвоню.
Я кивнула и, отбросив последние сомнения, сделала шажок навстречу. Снова, как в ресторане, приподняла подбородок, подставив губы для поцелуя. Но Артем лишь провел ладонью по моей щеке — так же мягко и медленно, как до этого гладил пальцы. Задержался мизинцем на краешке губ — том самом, где в уголке притаилось многоточие.
— Что ж ты делаешь, изверг? — прошептала я, невольно еще ближе придвинувшись к нему.
— А как ты думаешь?
Над парадной горела тусклая лампочка, ее света хватило, чтобы разглядеть, какие черти пляшут в его глазах. Но он тут же спрятал их, опустив веки. Наклонился и слегка прихватил губами одну мою — верхнюю. А потом и нижнюю, смыкая их, сжимая и лаская — нежно, дразняще.
— Спокойной ночи, Тамара, — тепло его дыхания коснулось мочки уха. — До завтра.
— До завтра… — прошептала я, когда Артем скрылся в подворотне.
[1] Строка из песни Канцлера Ги "Дикая охота"
36
Уже в парадной я почувствовала, как дрожат и подгибаются колени. Ничего себе! Пришлось вызвать лифт, хотя обычно поднималась пешком. Вошла в квартиру, скинула пальто, стянула сапоги и прижалась затылком к двери. Губы растеклись в блаженную улыбку до ушей, а все тело — в сладкую медовую лужу.
Бог ты мой, как же это приятно, когда тебя вот так откровенно и бесстыже соблазняют! Причем неторопливо, зная, что дичь уже никуда не сбежит. Что она сама хочет быть пойманной. Как приятно, оказывается, быть дичью, на которую охотятся.
Я хочу… он знает, что я хочу… я знаю, что он знает, что я…
В детстве мы с Люкой ставили два зеркала под углом, а между ними — зажженную свечу. И смотрели со страхом и восторгом на бесконечный призрачный коридор отражений.
Мужчин после развода у меня было… немало. Только это были все не те мужчины. И каждый раз я вспоминала слова Люкиной бабушки Милы. О том, что сильные женщины в основном привлекают слабых мужчин. Или слабых мужчин, которые пыжатся выглядеть сильными. Хлюпиков и нагибаторов. Одни тащили меня в постель волоком — хотя я и так не сопротивлялась. Других приходилось тащить мне. Ну или подталкивать в заданном направлении.
То, что происходило сейчас, — похожего со мной еще не случалось. Неужели наконец я встретила того, с кем могла быть на равных? И не только в сексе. Я почти ничего об Артеме не знала — только то, что он рассказал сам. Но почему-то была уверена: мы с ним на одной волне. Такие вещи не требуют объяснений. Их просто знаешь.