На него бросились две полных женщины с растрёпанными, как у гарпий, волосами, сжимая в мясистых ладонях острые кухонные инструменты. Вместе с тем угрюмый кузнец в обожённом кузнечном фартуке подбирался к Рейдону с молотом сзади. Рейдон нырнул под бешеные взмахи ножа одной женщины и оборвал замах кузнеца ударом ладонью в плечо. Левой рукой он перехватил другую женщину за локоть, сустав к суставу, как будто танцуя джигу, затем развернул её, поворачивая собственное тело. Он швырнул её на двух новых нападающих; докеров с лодочными баграми. Один споткнулся о женщину и упал, а второй отвлёкся достаточно, чтобы Рейдон успел вскочить на ближайшее глиняное надгробье. Раненная нога монаха горела, но гнев Рейдона горел ещё ярче.
Поверх голов толпы он увидел заварившего эту кашу стражника, который до сих пор даже не пошевелился, пока толпа выполняла его приказ. Взгляд стражника поднялся вверх и застыл на его ненавистном недруге. Рейдон указал на стражника пальцем и медленно покачал головой. Это было обещание, что при любых обстоятельствах никто не помешает Рейдону достичь его цели.
Мужчина побледнел, однако махнул рукой в сторону кладбищенских ворот. Там собирался настоящий отряд натлехских стражников в униформе, и этот вид придал мужчине уверенности. Стражник закричал.
Рейдон разобрал его слова в шуме толпы, прочитав по губам. «Если ты ударишь меня, придётся иметь дело с ними!»
Рейдон беззвучно произнёс в ответ: «Мне всё равно». Затем он перепрыгнул через головы жадной толпы к другому глиняному надгробию, преодолев четверть расстояния между собой и целью.
— Рейдон, этот человек не несёт ответственность за смерть Эйлин. Если ты убьёшь его от горя, твоя душа будет запятнана, — раздался новый голос, каким-то образом различимый в воплях толпы.
Это был тот же голос, что предупредил Рейдона о появлении толпы. Кому или чему бы ни принадлежал голос, его разумный совет ещё сильнее распалил гнев монаха. Тот ответил, снова прыгнув на надгробье всего в десяти шагах от стражника:
— Невидимый дух, занимайся своими делами, а мои оставь мне!
— Твои дела — мои дела, Рейдон, — сразу же прозвучал ответ. — Ты стал моим единственным окном в мир, и хотя я обязан подчиняться носителю Символа, куда важнее мой долг перед самим Символом. Я вынужден буду защищать его святость вопреки твоим желаниям, если дойдёт до этого. Нельзя допустить повторения прошлых ошибок.
Слова невидимого демона вызвали интерес у малой части рассудка Рейдона, не поглощённой чудовищным горем. Но он не остановился. Монах промчался мимо оставшихся шу, которые метались между ним и целью. Он бросился в атаку, оттолкнувшись от последнего надгробья, как от рампы. Летающий локоть в темечко стражника…
На пути Рейдона в воздухе возник запах озона и треск молнии. Он отчаянно извернулся и задёргался, тщетно пытаясь изменить траекторию тела в полёте. Не получилось. Он прошёл сквозь тёмное устье разрыва в реальности и исчез.
Рейдон падал сквозь пустоту, усеянную миллионом далёких точек, сверкающих вечными белым, рубиновым, изумрудным и сапфировым цветами. Не успев даже охнуть, он пролетел сквозь новый разрыв пространства.
Он упал боком в траву, растущую у основания гранитного булыжника. Дезориентация и солнечный свет ослепили его; монах не смог избежать удара головой об огромный камень.
Боль и пугающе громкий треск его черепа, встретившегося с камнем, вызвали вспышку света и боли.
Его мучения и гнев растаяли дымкой расплывающегося зрения и неразберихи в мозгах.
Он лежал там же, где упал, распластавшись на спине, моргая в синее небо, расчерченное высокими мчащимися облаками. Повернув голову направо, он увидел травянистые предгорья какого-то незнакомого, хотя ободряюще естественного горного хребта. Никаких разноцветных звёзд.
Он осторожно повернул голову налево, моргнув от боли в мышцах, и увидел вдалеке другие холмы и целые мили пустых прерий между ними. Никакие дороги, поля, одинокие здания или ограждённые стенами города не пятнали своими прямыми искусственными линиями его перспективу. Необитаемый ландшафт с его неровными и непредсказуемыми очертаниями стал настоящим бальзамом для его тела. Рейдон на какое-то время потерял себя, глядя, как ветер гонит волну за волной по зелёной и жёлтой траве, пока наверху белые облака бурлят в своём тягучем, как патока, движении.
Неопределённое время спустя клич степного ястреба вырвал монаха из его спонтанной медитации.
— Значит, я теряю разум, — сказал Рейдон, принимая сидячее положение. Он прислонился спиной к булыжнику, о который ударился головой. С новой точки зрения ему открылся вид на далёкое зрелище, которое монах пропустил ранее, и Рейдон непроизвольно охнул.