Рейдон снова поднял свой взгляд на висящую без всякой поддержки над горизонтом каменную массу, хотя его разум рисовал более фантастичные образы. Неожиданно он вспомнил, что Путеводная Звезда был не просто единственным големом. Хранители Звёздной Бездны сказали ему, что сознание Звезды хранилось одновременно в нескольких телах-големах, распределённых по подземелью Бездны. Волшебный разум голема делился между дюжинами тел, разбросанных по залам, тоннелям и галереям. Путеводная Звезда, разумный конструкт со множественными точками восприятия, был идеальным часовым для подземной крепости, где отбывал свой бесконечный приговор Предатель.
— Значит, ты смотришь на мир из множества мест?
— Уже нет. Рейдон, за исключением моего запертого тела, ты последний оставшийся у меня контакт. Я могу видеть и взаимодействовать с миром вокруг тебя, как когда-то с другими моими «я» в Звёздной Бездне. Прежде чем она была уничтожена.
Рейдон какое-то время молчал, переваривая последние слова голема. Наконец он ответил:
— Ты пытаешься спровоцировать меня? Что ты хочешь сказать? Звёздную Бездну невозможно уничтожить, иначе Предатель оказался бы на свободе или погиб. Так или иначе, это закончилось бы катастрофой.
— А разве год Синего Пламени можно назвать как-то иначе?
Рейдон вздрогнул и сказал:
— Ты намекаешь, что пленник Звёздной Бездны, Предатель, как его называют, старший жрец какой-то забытой группы аболетов, освободился — и результатом стала Волшебная Чума? Неправда. Из-за убийства богини магии была разрушена Пряжа, и проклятая Чума началась с этого. Мне подтвердили это в Натлехе, пока я искал…
Монах замолчал, его беспокойство о Звёздной Бездне подавили пустые воспоминания о судьбе дочери.
Рейдон соскользнул по грубой поверхности булыжника, пока не оказался снова в сидячем положении. В его ушах звучал зарождающийся гул.
Путеводная Звезда продолжал говорить.
— Когда Мистра погибла, расплелись многие нити. Многие признают, что смерть богини затронула и без того нестабильные участки дикой магии. Но в прошлом, когда погибла предыдущая богиня магии, Волшебной Чумы не произошло. Я считаю, что в чудовищность последовавших событий внесли свою лепту и другие факторы. Я считаю, что бегство Предателя, зловещим образом случившееся почти одновременно с убийством Мистры, стало дополнительным импульсом, породившим Волшебную Чуму.
Рейдон слышал слова, но их значение не отвлекало его от воспоминаний о том, как Эйлин играла во дворе с кучей домашних городских котов.
Голос голема продолжал гудеть.
— С другой стороны, так и не произошло возникновения Господства Аболетов, катастрофы, которой Хранители Символа боялись больше всего. Возможно, мы ошибались, предполагая, что Господство вернётся немедленно. Возможно, Волшебная Чума была ключевым ингредиентом, необходимым, чтобы изменить реальность и допустить возвращение древних аболетов. Возможно, год Синего Пламени был таким свирепым, что разбудил дремавшие прежде реликтовые измерения…
— Рейдон, ты слушаешь? — спросил Путеводная Звезда.
Монах следовал за Эйлин ещё через несколько счастливых воспоминаний — путь, который завершился у глиняного надгробья с одиноким именем его дочери.
— Оставь меня, Путеводная Звезда, — отозвался он. — Я скорблю.
Других слов не последовало. Рейдон остался наедине со своей потерей.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Яфет не понимал, в какие инфантильные игры играет Берун.
Сквозь иллюминатор в захламленную каюту колдуна сочился водянистый свет. Рядом с ним на койке валялась потрёпанная дорожная сумка. Вещи Яфета лежали разбросанными вокруг. Пустые пузырьки, эликсиры, эссенции того и этого и прочие инструменты усеяли смятую простынь. Напротив койки стоял большой дорожный сундук, занимающий большую часть пола в каюте. Яфет приказал отнести его из трюма к себе в комнату, заявив, что сундук принадлежит ему. Сбоку сундука виднелся герб Мархана.
Никто не связал «нападение призрака» со здоровенным предметом багажа, который стоял сейчас перед ним.
Никто, кроме Яфета. Случившуюся несколькими часами ранее стычку он наблюдал сквозь туманную пелену, но это было нормально для прогулки по багровой дороге. Именно эта отстранённость от реальности увеличивала чувствительность путешественника к сверхъестественным и призрачным феноменам. Поэтому он и увидел сумрачную фигуру, поднимавшуюся из трюма. Он наблюдал, как призрака сразила боевая волшебница капитана Фостера.