Крики звериного предвкушения раздались где-то под башней, глухие, но ещё более зловещие из-за пожирающего звук загадочного тумана.
— Кво-тоа… — начал Яфет сухим голосом. Он попытался стряхнуть летаргию, в которую иногда погружала его пыльца, когда он не поддавался видениям пылающей дороги. — Кво-тоа снаружи, которые стекаются к нам — они с тобой, Ногах?
Она зашипела, быстро-быстро моргая. Она сказала:
— Глупец! Я же сказала, что меня изгнали из Оллета. Морская Мать потребовала мою голову. Но хуже того, все, кого я обратила с помощью Сердца Снов, теперь следуют за Гефсиметом, великим кракеном. Он послал их против меня, чтобы я не осуществила свой план забрать то, что он украл!
Вмешалась Серена.
— Глупец? Ты просишь нас выступить против великого кракена и называешь нас глупцами?
На открытой лестнице раздался мокрый топот чешуйчатых ног.
Капитан Фостер достал из серебряных ножен свой тонкий меч. Металлические диски, утопленные в бок клинка, завертелись с точностью голема. В прямых, тонких как волосок каналах, бегущих от рукояти до кончика запульсировала зелёная жидкость, увлажняя тонкое лезвие клинка изумрудным блеском. Фостер называл этот меч своим Клинком Яда, древним, но смертоносным оружием, найденным среди затонувших руин Лантана. Продукт сгинувших ремесленников-гномов, которые использовали знания о големах и механизмах в своей работе.
Серена произнесла открывающие фразы заклинания.
Ануша… Яфет не видел её. Она пропала — или это закончилась его чувствительность от пыльцы?
— А сам великий кракен тоже появится? — спросил Фостер. Капитан смотрел в широкий, затянутый туманом выход на балкон. — Думаю, он может сюда дотянуться.
Яфет ответил набравшим уверенность голосом:
— Я видел только собирающихся кво-тоа, никаких кракенов — малых или великих.
— Что ж… может быть, ещё не всё потеряно! — воскликнул Фостер. Слабая усмешка прогнала беспокойные морщины с его лица. — С рыболюдьми я как-нибудь справлюсь. Без обид, Ногах.
Капитан повернулся к лестнице, его клинок жужжал и щёлкал, как голодное насекомое.
«Если кракен не пришёл, пока мы тут болтали», подумал колдун. Лучше в этом убедиться.
Яфет спроецировал волшебный призыв в пространство внутри своего плаща, в свою тайную крепость, в залитый тенью замок Даррок. Из окутанных мраком гнёзд зов поднял тех, кто был ему нужен. С нетерпеливыми криками и визгом, слишком высоким, чтобы мог услышать человек, они тёмной стаей низвергнулись из раздувшегося плаща Яфета.
Серена и Ногах закричали подозрительно похожим для таких разных семейных древ тоном. Фостер, знакомый с многочисленными способностями колдуна, усмехнулся пошире.
Облако хлопающих чёрных пятен устремилось прямиком в стену тумана и немедленно скрылось из виду.
Но летучие мыши не полагаются на зрение — как теперь и Яфет. Нет, он сам стал стаей летучих мышей. Закрыв глаза внутри башни, он открыл свои чувства для определяемого звуками мира, в котором обитали мыши.
Его пальцы, удлинившиеся и состоящие только из звука, ласкали башню. Её круглые бока оставались позади. Снизу выскочила мокрая, неуверенная граница моря. Двуногие с крупными, глушащими звук глазами и твёрдой чешуёй выползали из воды на рассеивающий звуковые волны песок, чтобы присоединиться к их братьям, уже пыхтящим и хихикающим у основания башни.
Яфет направил бурлящую стаю дальше в сторону моря. Его касание-зрение потянулось, чтобы погладить непостоянную поверхность воды. Та была непроницаемой, но её жидкая, изменчивая природа выдавала очертания того, что лежало внизу. По большей части это были надутые гребни воды, неустанно разбивающиеся о берег. Но стая различала косяки рыбы, похожие на небольшие холмы, скользящие вдоль поверхности, край полусформировавшегося кораллового рифа и даже, вероятно, затонувший корабль.
Он нигде не нашёл того, чего больше всего боялся: огромную, извилистую массу в воде, выдающую щупальца в сотню и больше футов длиной, или огромное, похожее на пузырь тело с мозгом древнее самого Импильтура. Яфет видел изображения кракена в Кэндлкипе.
Таких форм он не обнаружил, зато к ним стремительно приближалось нечто другое.
Под водой мчалась горстка похожих на баллисты фигур. У каждой был единственный высокий плавник, поднимающийся в воздух и оставляющий клиновидный след на поверхности моря. Акулы, причём крупные. Беспокоило то, что отражённый звук показывал на каждой акуле наездника, но бурлящая вода мешала колдуну отличить настоящие очертания от выдумки.