— Они были замечательными людьми.
— Но почему неизвестные? — изумилась Оля. — Знаю, знаю! — голос ее обиженно задрожал. — Сейчас ты скажешь: подрастешь — поймешь! А мне надо знать сейчас! У нас в группе все говорят о Неизвестном солдате! Одна я ничего не знаю!
— А что именно они говорят?
— Что они видели Неизвестного солдата! Вот!
— И ты увидишь памятник Неизвестному солдату, — сказал дедушка.
— Когда? — восторженно прошептала Оля.
— Скоро.
— Это будет замечательно! — Оля облегченно вздохнула и с надеждой выговорила: — Может быть, мы даже узнаем, как его зовут.
— Я не скажу тебе: подрастешь — поймешь, — сказал дедушка и тяжело вздохнул. — Просто слушай меня внимательно. На той большой и страшной войне каждый солдат совершал подвиг, каждый был героем, многие из них отдали жизнь за всех нас, в том числе и за тебя.
— За меня? — поразилась Оля. — Откуда же они знали про меня? Ведь, по-моему, меня тогда еще не было. Даже папы моего во время войны не было. Он мне рассказывал.
— Они погибли за всех детей, — скорбно произнес дедушка. — Понимаешь?
— Не очень, — призналась Оля. — Но я постараюсь. Мне главное — увидеть Неизвестного солдата и все-таки узнать, как его зовут. Понимаешь, — виноватым тоном продолжала она, — он погиб за меня, а я не знаю, как его зовут. Это же нехорошо.
Дедушка промолчал, потом сказал:
— Ты увидишь памятник Неизвестному солдату. А сейчас пора спать.
— Конечно, конечно, — устало согласилась Оля. — Может быть, я уже сегодня увижу его во сне.
Нет, не увидела она во сне памятник Неизвестному солдату, очень расстроилась, сказала:
— Все в нашей группе видели его, а он мне даже во сне не приснился! Что делать?
— Во-первых, не расстраиваться, — ответил дедушка, — во-вторых, собирайся и поехали. Увидишь памятник Неизвестному солдату.
Сначала Оля хотела завизжать от радости, потом чуть не запрыгала, но тут же стала серьезной, вроде как бы мгновенно повзрослела, тихо проговорила:
— Я все равно узнаю, как его зовут.
До чего же медленно шел трамвай! «Он не идет, а ползет, — с тревогой подумала Оля, — надо было бежать. Я бы давно уже была там!»
Они сошли с трамвая и стали подниматься на высокую гору, они так долго поднимались, что дедушка несколько раз останавливался, чтобы Оля отдышалась. И каждый раз она недовольно бормотала:
— А я… и… нисколечко… а я и… не устала ни-ско… лечко… не…
И вот они стояли у большой чаши, в центре которой бился огонь. Около чаши лежало много цветов. Подходили люди, опускали цветы, молча стояли.
Где-то, казалось, на небе, звучала тихая, печальная, но и суровая музыка.
— Она про войну? — прошептала Оля.
Дедушка кивнул.
Всю дорогу обратно они молчали. И дома Оля молчала. А уснуть долго не могла.
— В чем дело? — спросила бабушка.
— Я не видела никакого Неизвестного солдата, — недоуменно и даже обиженно ответила Оля.
— Но ты же видела памятник ему, — сказала бабушка.
А дедушка объяснил:
— Памятник — от слова память. Люди смотрят на Вечный огонь и вспоминают всех погибших за Родину. Каждый вспоминает своего родного, близкого или знакомого солдата. Понимаешь?
— Немного понимаю, — прошептала Оля, — совсем немного понимаю. Но у нас в группе говорят, что видели Неизвестного солдата. Может, врут?
— Не знаю, — пожав плечами, ответил дедушка. — Мы найдем с тобой памятник Неизвестному солдату. Обязательно.
— Солдата или огонь? — настороженно спросила Оля.
— Солдата, — твердо заверил дедушка. — Спокойной ночи.
А через неделю они втроем — внучка, дедушка и бабушка — поехали на юг, к морю, в Крым, к дяде Вите.
Море Оле сразу понравилось, хотя несколько дней она его чуточку побаивалась.
— Да нисколько оно не страшное! — весело воскликнула однажды Оля. — Просто оно непослушное! И соленое-соленое! Даже пить его нельзя!
На юге, рядом с морем, все люди счастливые и добрые, даже когда море сердится, когда на море шторм. А добрее всех был дядя Витя. Они с Олей сразу подружились, потому что она тоже была очень доброй.
Они подолгу беседовали о жизни. Оля рассказывала, какие неприятные случаи были с ней в детсадике, а дядя Витя жаловался, как трудно ухаживать за виноградом и убирать его. И оба возмущались тем, что мальчишки ведут себя плохо, а некоторые девочки воображают.
— Вот ведь мы с тобой не воображаем, — говорила Оля, — и ведем себя хорошо.
— Да, я стараюсь, — соглашался дядя Витя.
Словом, жилось Оле до того привольно и интересно, что она и не вспоминала о Неизвестном солдате, пока вдруг не заметила, что на правой руке у дяди Вити нет среднего пальца.