Я сказала им:
— Давайте не дразниться, а хохотать.
Хохотала я одна, но не от смеха, а просто так. Всё равно мне делать больше было нечего.
Есть я никак не могла. Рот не раскрывался.
— Она опять не ест! — закричал Петька Кривощёков. — Воображает!
Тетя Галя ничего не сказала, но я-то знаю, что она еще больше сердится, когда молчит. Зато всё она расскажет тому, кто за мной придет.
Я очень часто не знаю, кто за мной придет: мама или папа, дедушка или кто-нибудь из бабушек. Не знаю, к кому меня отвезут…
— Она и второе не ест! — закричал Петька Кривощёков. — Воображает!
Тетя Галя опять ничего не сказала, а меня прямо чуть не затошнило. Это очень ужасно, когда ну совсем есть не хочется, а надо…
Всё равно рот у меня так и не раскрылся. Вот компот я выпила быстро и попросила добавки.
— Хи-и-итрая! — закричал Петька Кривощёков.
Нисколечко я не хитрая. Это он хитрый. На меня жаловался, а котлету мою проглотил прямо как крокодил.
Спать я тоже не могла. Я лежала с закрытыми глазами и думала, почему всё-таки никто со мной не играет? Вот Петька Кривощёков всех-всех обижает, а с ним все играют. Я никого никогда не обижаю, а со мной никто не играет…
Полдник я съела весь и два стакана киселя выпила. Стали собираться на прогулку. Мне уже было хорошо. Ну поругают, что я медленнее всех одеваюсь… Зато скоро за мной кто-нибудь придет.
— А где у тебя ленточка? — строго спросила тетя Галя. — Потеряла, конечно?
Жаловаться нельзя. Плакать нельзя. Пусть считают, что я ленточку потеряла, что я разиня, что я всё теряю… Одеваюсь я, конечно, медленнее всех… Неужели из-за этого со мной никто не играет? Да я просто еще не умею быстро одеваться. Раз я маленькая. И еще я думаю, когда одеваюсь. Думаю, думаю, например, о том, кто сегодня за мной зайдет, думаю, думаю, смотрю: все уже оделись…
Сначала во дворе мне грустно. Каждый раз мне кажется, что сегодня кто-нибудь согласится со мной играть… Но когда все от меня разбегутся в разные стороны, я постою немного и пойду играть одна, а потом и привыкну…
Всё равно ведь я когда-нибудь подрасту и будет у меня не просто подружка, а прелестная подружечка! Она будет ходить ко мне в гости. Я буду ходить к ней в гости.
И тут я вдруг увидела мою прелестную подружечку!
Она лежала у забора, и с ней тоже никто не играл! Я так сразу пожалела ее, что чуть не заплакала.
— Здравствуй, Света! — сказала я. — Давай с тобой играть?
По-моему, Света сразу согласилась. Я взяла ее, прижала к себе, ну просто не знала, что мне с ней от радости делать! Я даже не догадалась ее поцеловать.
Главное, куда ее спрятать, чтобы ее не увидели, особенно Петька Кривощёков или тетя Галя. Я знаю, что все они скажут, что Света некрасивая и грязная. Ну и что? Дома я ее вымою с мылом, высушу, и она будет красивее всех девочек в нашей группе!
Света, по-моему, тоже боялась, что и ее ругать будут за что-нибудь. Я сказала:
— Ты ни о чем не беспокойся, Светочка, пожалуйста. Если хочешь, можешь даже заплакать. Я знаю, что зря не плачут, и никогда не сержусь на того, кто плачет.
И Света, по-моему, сразу успокоилась.
Я расстегнула пальто, засунула под него мою прелестную подружечку, застегнулась.
Вся группа думала, что я одна, раз никто со мной не играет, а ведь мы были вдвоем!
Правда, Света оказалась мокрой, потому что была тряпичной и долго лежала на земле, но ничего! Скоро за мной придут…
А где она будет жить? Ведь я-то живу на разных квартирах. Оставлю ее у папы с мамой, Света меня будет ждать, а меня из садика заберет кто-нибудь из бабушек… Света ведь будет очень скучать и беспокоиться!.. Придумаем, придумаем что-нибудь…
По-моему, Свете уже было очень хорошо. Ведь это же ужасно — лежать на земле… никто с ней не играл, как со мной… Я знаю, что это ужасно. Ничего, ничего, я нарисую ей глазки, носик, ротик, пришью ей руку, нашью ей много-много платьев!
Спать мы с ней будем в моей кроватке. Перед сном я буду рассказывать Свете сказки…
Я даже громко рассмеялась от радости. Пусть я самая маленькая в группе, но ведь Света еще меньше меня. А я знаю, что маленьких надо не ругать, а любить. Играть надо с ними обязательно.
Теперь я, может быть, не буду плакать в садике. Может быть, я даже и есть буду.
ЧУМАЗЫЙ ФЕДОТИК
сли бы вы только знали, как плохо и трудно быть маленьким! Если тебе даже уже пять-шестой, то какой-нибудь воображала, которому всего-то-навсего шесть-седьмой, с тобой и знаться не желает!