Двадцать человек, оставшиеся в задней части главного зала, злобно уставились на скорбящего магистрата. И дело было не только в том, что он подверг их опасности, принеся сюда тело дочери. Им не нравились чиновники, которые не следовали правилам, обязательным для всех остальных. Уж конечно, любой простолюдин, сделавший нечто подобное, понёс бы жестокое наказание. Если б только эти люди могли – они бы вздёрнули магистрата прямо на улице.
Я оглянулся на Мельхиора и его охрану. Живот сжался в тугой комок, когда я увидел, что Мельхиор смотрит прямо на меня.
– Я вижу тебя, – сказал он. – Вижу тебя сейчас.
Он раскачивался взад-вперёд, словно его подталкивал невидимый ветер. Пророк снова склонил голову набок, будто бы к чему-то прислушиваясь. Я же не слышал ничего, кроме ударов собственного сердца.
Генри сделал шаг назад.
– Что-то не так? – спросил он.
– Он здесь, – сказал Мельхиор.
– Кто? – мой голос прозвучал хрипло.
Мельхиор подошёл ближе.
– Где ты?
Ворчание людей прекратилось. Даже магистрат Олдборн уставился на Мельхиора в замешательстве. Пророк поднял свой посох.
Его последователи упали на колени. Пророк медленно повернул голову и уставился на горгулью.
– Он коснулся тебя, – сказал Мельхиор, по-прежнему глядя на горгулью. Но разговаривал он отнюдь не с ней.
– К-кто к-коснулся? – запинаясь спросил я.
– Ангел, – сказал Мельхиор. Посох медленно опустился. Чёрная голова горгульи приблизилась ко мне. Я попятился. Я растворился бы в камне, если бы мог.
– Ты ходил за ангелом, – сказал он.
У меня отвисла челюсть.
– Как… как вы…
– Теперь же ангел ходит за тобой. Он зовёт тебя. Ты и всё твоё сейчас в его власти. Ты принадлежишь ангелу смерти. – Глаза Мельхиора вспыхнули. – Человек, которого ты любишь, умрёт.
Глава 11
Я не мог пошевелиться. В зале было совершенно тихо. Всё, что я видел в этот миг, – горгулья на конце посоха Мельхиора, оскалившая почерневшие зубы.
А потом Мельхиор рухнул. Он упал на колени. Посох вывалился из безвольных ослабевших пальцев и заскользил по полу.
Соратники пророка бросились вперёд и подхватили его. Он повис на их руках, тряся головой, словно оказался во власти кошмара. Я вдруг понял, что рядом со мной никого нет. Те люди, которые оставались в зале, прижимаясь к дальней стене, в ужасе уставились на меня. Генри отошёл ещё дальше. Он стоял в дверях, наполовину спрятавшись за дверную раму.
Молчание нарушили доктор Парретт и Том, вернувшиеся с улицы. Когда они проходили мимо Мельхиора, Том обошёл доктора Парретта так, чтобы тот оказался между ним и пророком в маске.
Парретт опустился рядом с Олдборном.
– Ваша дочь отдыхает на улице, на траве, – сказал он.
Олдборн опустил голову. Доктор Парретт остался рядом и тихо говорил что-то магистрату. Я не слушал их – я не сводил глаз с клюва чумного доктора, обмякшего на руках своих охранников. Голос Мельхиора гудел в ушах, эхом отдавался в голове. «Ты ходил за ангелом».
– Кристофер.
Я обернулся. Том стоял рядом со мной. Выглядел он испуганным.
– Почему ты мне не ответил? Я спросил, всё ли у тебя в порядке.
«Человек, которого ты любишь, умрёт».
– Ты… ты же не прикасался к девочке, а?
– Конечно нет.
Том посмотрел на доктора Парретта. Рука доктора мягко покоилась на локте магистрата Олдборна.
– Не понимаю, как он может так делать.
– Он хороший человек.
«А вдобавок, – мысленно прибавил я, – ему нечего терять».
Доктор Парретт окликнул Генри.
– Больше здесь ничего не поделаешь, – тихо сказал он. – Надо очистить зал и отвести магистрата в его кабинет.
– Верно. Да. Конечно.
Похоже, маленький человечек успокоился при мысли, что можно заняться чем-то полезным.
– Добрые люди, – обратился он к толпе, – после обеда ратуша работать не будет. Пожалуйста, приходите завтра, и тогда мы вам поможем.
– Поможете с чем?
Мы все обернулись. Человек, сказавший это, стоял у входа в зал – там же, где был Мельхиор лишь несколько минут назад. Высокий широкоплечий мужчина с длинными светлыми волосами…
Я удивлённо посмотрел на Тома. Это был Гален, аптекарь, которого мы видели на рынке. Очевидно, Генри тоже узнал его, потому что вздохнул и пробормотал:
– Опять?
Галену сильно досталось в драке. На его виске – там, куда его ударил шарлатан, – виднелась шишка, уже побагровевшая. Глаза заплыли, веки припухли и потемнели. Его одежда, испачканная остатками аптекарских ингредиентов, была измята. Ворот разорван по шву.