ГЛАВА 28
Трюк был стар как мир — и все равно сработал безотказно.
Макс заметил обрыв сразу же, как только выехал из подземного бункера. Он разогнался и в последний момент спрыгнул с внедорожника, отправив его в полет. В темноте невозможно было разобрать, куда он приземлился, но Хэнли был уверен, что Ковач прочешет окрестности в поисках беглеца и машину обязательно найдут.
Он вернулся к входу в бункер и, пользуясь суматохой выдвигавшихся поисковых групп и медиков, обрабатывавших механикам раны, как ни в чем не бывало проник внутрь. Ковачу ни за что не придет в голову, что он, так сказать, вернется на место преступления.
В подземном комплексе было предостаточно подходящих мест, чтобы спрятаться. Расхаживать в комбинезоне механика было поспокойнее, и теперь Макс осмеливался заглядывать в некоторые двери, мимо которых проходил при первом побеге. Многие комнаты были обставлены как спальни: множество кроватей с отгораживающими занавесками и просторные души, как в раздевалках. По подсчетам Макса, здесь разместилась бы не одна сотня человек, хотя сейчас в комплексе была лишь их часть. В одном из помещений он обнаружил кафетерий. Осмотрев конфорки плит, понял, что они еще ни разу не использовались. Холодильные камеры были забиты едой, а найденный им склад был до потолка завален консервами и бутылками воды.
Вообще, этот комплекс походил на противорадиационное убежище. Он был автономен, в нем было достаточно еды, воды, энергии и места, чтобы люди могли с комфортом пережить катастрофу. Судя по тому, что бункер был совсем новым и построили его респонсивисты, они же и собирались устроить эту катастрофу. Макс припомнил ужасы, увиденные на борту «Золотого рассвета», и содрогнулся.
Он залпом опорожнил две бутылки воды и банку консервированных груш, вылавливая кусочки рукой, так что сладкий сироп стекал с разодранного подбородка. Тут же нашел и бинты и сделал себе тугую повязку на грудь, хоть и знал, что сломанные ребра лучше не перевязывать. Давление повязки значительно облегчило боль, а еда и вода немного восстановили его силы. Потом прихватил еще пару бутылок с водой, спрятав их в глубокие карманы комбинезона, и продолжил путь. Этажом выше своей недавней клетки Макс узнал, что не все респонсивисты собираются пережидать Армагеддон в бетонном лабиринте. Он наткнулся на двойную дверь с электронной панелью. Устройство разбирали: на полу у небольшой табуреточки лежали инструменты. Видно, ремонтник отлучился на минутку забрать забытую вещь.
Ни секунды не медля, Макс вошел в охраняемую зону. Полы были устелены толстыми зелеными коврами, а стены обшиты деревянными панелями. В воздухе чувствовался запах краски, значит, краска свежая. Освещалось все лампами дневного света, хоть и лучшего качества, изредка встречались даже бра. Висевшие на стенах картины были абсолютно безвкусны. Почему- то это напомнило Максу офис одного из адвокатов по разводу. Столовая походила на ресторан высшего качества, на стенах вместо настоящих окон висели плоские экраны. Тяжелые стулья обиты мягкой кожей, а столешница бара из красного дерева.
Здесь же он нашел кучу кабинок для целой армии секретарей, а также центр коммуникаций, в котором Хали Касим визжал бы от восторга. Макс принялся искать телефон или рацию, но таких систем он никогда прежде не видел. Почувствовав себя беззащитным в тесной комнатке, он поспешил вернуться, отметив про себя это место.
В стороне от отсека, названного Максом «административным крылом», он обнаружил спальни, обставленные как номера в пятизвездочном отеле вплоть до мини-баров. Вместо библий Гидеона на прикроватных тумбочках покоились копии книги Лайделла Купера «Мы размножаемся до смерти». Места здесь хватило бы для сорока человек. Видно, это крыло было предназначено для самых сливок респонсивистского движения: лидеров, совета директоров и самых состоятельных его членов. В дальнем конце административного крыла были спальни Тома Сэверенса и его жены. Они были роскошнее всех: одна только ванная размером с однокомнатную квартиру, а для бассейна потребовался бы спасатель.
Макс переночевал на кровати Сэверенса, а утром принялся чистить зубы щеткой, которая, скорее всего, будет принадлежать Тому, как только тот сюда переедет. Он вздрогнув от неожиданности, услышав доносившиеся из зала голоса. Макс узнал сильный акцент и четкую дикцию Зелимира Ковача, затем услышал второй голос, помягче, должно быть, он принадлежал Тому Сэверенсу. Третий голос ошарашил его: это был доктор Адам Дженнер, депрограммер.