— Каждые полгода наша компания проводит медосмотры. Так что пока со мной все в порядке, очкарики сами признают это.
— В таком случае все отлично. Нам до утра предстоит куча работы. — Баттерфилд взглянул на массивный «Ролекс» на запястье. — Моя группа будет здесь минут через двадцать. Вам предстоит проверить вес и баланс, и я думаю, до самого полета вам не следует отходить от самолета. А ваши пилоты пусть остановятся в отеле в городе. Один из моих парней отвезет их туда.
— Это вполне мне подходит. Да, мистер Баттерфилд, у меня к вам будет одна просьба.
— Слушаю.
— Мне хотелось бы взглянуть на самолет.
Баттерфилд кивнул и вышел из кабинета, Эрик, Тэггарт и Оверхольт потянулись за ним. На длинном кабеле с зачехленного самолета свисало какое-то устройство. Он нажал на кнопку, и лебедка стала снимать брезент.
Окрашенная в глянцевый белый цвет с небольшими синими звездами по бокам, авиаматка, прозванная «Кенга», не походила ни на один другой самолет. У нее были крылья как у чайки, такие, как у почтенного «Корсара» времен Второй мировой, но они начинались высоко на фюзеляже и под углом шли вниз, так что корпус располагался на довольно высоком шасси. Машина была оснащена двумя реактивными двигателями, размещавшимися над одноместной кабиной.
Внимание Стоуна привлекло то, что покоилось под брюхом самолета. «Кенгуру» представлял собой планер-моноплан с реактивным двигателем, крыло которого откидывалось вверх для уменьшения сопротивления после того, как топливо было израсходовано. Будучи способен развивать скорость свыше двух тысяч миль в час, «Кенгуру» представлял собой суборбитально-космический летательный аппарат, и хотя не был первым, изготовленным вне рамок госпрограмм, все же успел поставить рекорд высоты — около 120 километров (75 миль) над землей.
«Кенгуру» до высоты 38 тысяч футов поднимала авиаматка «Кенга». После отделения на этой высоте включался ракетный двигатель «Кенгуру», и машина устремлялась к небесам по баллистической параболе, по которой ей через 60 миль предстояло достичь цели. А потом «Кенгуру» возвращался домой на основную базу для дозаправки.
Баттерфилд и его инвесторы намеревались взять на борт еще и добровольцев, любителей острых ощущений, которые в суб- орбитальном полете получили бы возможность испытать все прелести невесомости у края космического пространства. Эрику Стоуну предстояло стать их первым платным клиентом, хотя он не принадлежал к числу любителей острых ощущений. Его целью было оказаться к тому моменту, когда «Кенгуру» будет в апогее, в пределах диапазона поврежденной антенны платформы российского оружия. С помощью кодов, раздобытых Хуаном у Керикова, Эрик репозиционирует спутник таким образом, что он выпустит одну из своих мощнейших ракет как раз над островом Эос. Кинетической энергии вольфрамового стержня весом в 1800 фунтов вполне достанет на то, чтобы стереть с лица земли все, в том числе и КНЧ-передатчик.
— Жуткая уродина, вам не кажется? — не без гордости произнес Баттерфилд и любовно погладил машину вдоль комбинированного фюзеляжа.
— А как она ведет себя в воздухе? — полюбопытствовал Эрик.
— Даже и не знаю. Думаю, сердце в пятки уйдет.
Вмешался летчик-испытатель Тэггарт:
— Сынок, эта штуковина враз отучит тебя от твоих американских горок. После нее они тебе покажутся детскими качелями.
Оверхольт откашлялся:
— Джентльмены, я никак не могу оставаться здесь — с минуты на минуту прибывают люди мистера Баттерфилда — и вынужден откланяться.
Он обменялся рукопожатиями со всеми по очереди, довольно крепкими для его возраста.
— Мистер Стоун, пожалуйста, пройдитесь со мной до моего самолета.
— Разумеется, сэр.
Эрик вынужден был ускорить шаг, чтобы поспеть за Овер- хольтом.
— Мне бы хотелось, чтобы вы, когда будете беседовать с Председателем, передали ему, что я переговорил с нашими друзьями в Агентстве национальной безопасности. Они также засекли КНЧ-передатчик — как мне представляется, это был ваш, — и еще один чуть раньше. Уже одно то, что некто готов был пойти на нешуточные расходы для строительства такого передатчика, говорит очень и очень о многом, как вы понимаете. А если к этому приплюсовать и то, что вам вместе с вашими коллегами удалось разузнать… но, к сожалению, прямых доказательств у нас нет.
Эрик уже раскрыл было рот, чтобы возразить.
— Знаю, знаю, вы действуете вопреки правилам Министерства юстиции, но все-таки существует такое понятие, как законность, и ей необходимо следовать, разоблачая группу Сэверенса. Я помог вам в вашей акции, назначенной на завтрашний день, таким образом, вы убедились, что и я воспринимаю эту угрозу всерьез, но уж если мы собрались представить движение респонсивистов монстрами, каковыми они и являются, мне необходимы неопровержимые факты, а не какие-то домыслы. Вы меня понимаете?