— Ладно, вот ваши декларации, — вытащил он папку, — как я и сказал, мы перевозим только пустые контейнеры из Гонконга. — Он достал еще несколько папок. — Декларация на экипаж. По мне — кучка неблагодарных лентяев. Захотите кого-нибудь арестовать — не стесняйтесь. Вот документы на владение кораблем.
Гами пролистал бумаги членов экипажа, про себя отметив их национальную принадлежность и особое внимание уделяя документам, удостоверяющим их личности. Команда была «сборной солянкой» выходцев из Японии, Мексики и Карибских островов, что казалось логичным, если вспомнить, кого Гами встречал наверху. Сам капитан был родом из Гвадалахары и служил на флоте уже одиннадцать лет, шесть из которых — на борту «Норего». К своему удивлению, Гами узнал, что ему лишь сорок два. А выглядит-то на все шестьдесят.
Ничего подозрительного Мухаммед не обнаружил.
— Здесь написано, что вы везете 870 контейнеров.
— Около того.
— Они хранятся в трюме?
— Ну, те, что не на палубе, — кивнул Эстебан.
— Без обид, капитан, но такой корабль годен на нечто большее, чем транспортировка контейнеров. В ваших трюмах может быть спрятана контрабанда. Я бы хотел их осмотреть.
— Что ж, рулевой механизм мы пока не починили, времени у меня навалом, энсин, — вздохнул Эрнесто. — Хотите обыскать корабль — на здоровье. Прятать мне нечего.
Внезапно дверь кабинета распахнулась, и внутрь ворвался матрос-китаец в комбинезоне и деревянных башмаках. Он подбежал к Эстебану и затараторил что-то на кантонском диалекте. Капитан громко выругался и резко вскочил, что насторожило иранцев. Гами приподнялся, протягивая руку к кобуре, но Эстебан не обратил на него никакого внимания и стремглав кинулся через всю комнату, удивительно проворно для человека с таким весом. Он еле успел захлопнуть дверь, и в ту же секунду все услышали звук воды, извергавшейся подобно гейзеру. Тесный кабинет наполнился новым, еще более отвратительным запахом.
— Вы уж простите, — пыхтел Эстебан, — Сэн у нас чинил септик и, видно, пока не сильно преуспел.
— Если они что-то и прячут, — шепнул Катахани начальнику на фарси, — я как-то расхотел проводить досмотр.
— Пожалуй, ты прав, — ответил Гами. — Да и какой уважающий себя контрабандист здесь, в заливе, доверит товар неотесанному жирдяю и его лодчонке?
Контрабанда в Персидском заливе была многовековой благородной традицией, так что Гами отнюдь не преувеличивал. Он обратился к Эстебану:
— Вижу, вы едва и на плаву-то держитесь. С документами у вас полный порядок, так что не смею больше вас задерживать.
— Что, все? — задрал кустистую бровь тот. — Может, все- таки устроить вам экскурсию?
— Не вижу необходимости.
— Ну, дело ваше…
Компания вышла из кабинета, и Эстебан повел их обратно по все тем же темным коридорам. После корабельного мрака полуденное солнце казалось в разы ярче. Далеко на горизонте трехсотметровый супертанкер не спеша плыл на север, где его трюмы загрузят сырьем.
— Если к утру проблема с рулевым механизмом не будет решена, — пожимая руку капитану, предупредил его Гами, — обязательно доложите об этом начальству порта Бендер-Аббаса. Возможно, придется отбуксировать ваше судно в гавань.
— Да скоро мы эту дуру починим, — заверил его Эстебан. — Вот увидите, малышка еще всем покажет!
Да уж, подумал Гами. Он спустился к своему катеру и, когда они вместе с Катахани благополучно оказались на борту, подал сигнал матросам. Трап подняли, и катер устремился к берегу.
С неугасающей улыбкой Эстебан продолжал усердно махать вслед иранцам, но похоже было, что те лишь старались как можно быстрее убраться. Поглаживая необъятный живот, капитан корабля наблюдал, как катер растворяется вдали. Когда он почти скрылся из виду, на палубу вышел еще один человек. Постарше Эстебана, почти лысый, не считая тонкой полоски каштановых волос на затылке. Выглядел он вполне добродушно и, хотя старался поддерживать форму, все же обладал небольшим брюшком.
— В твоем кабинете нужно заменить микрофон. У вас голоса были как у мультяшных персонажей, надышавшихся гелием.
Капитан поднес руку ко рту и вынул комочки марли из-за щек. С лица сошла опухлость. Затем он снял коричневые контактные линзы, под которыми скрывались поразительно голубые глаза. Превращение из потрепанного жизнью морского волка в настоящего красавца завершилось полностью, когда он стянул с головы засаленный парик. Настоящие его волосы были светлые, с короткой стрижкой. Щетина была собственная, и он не мог дождаться, когда они покинут иранские воды, чтобы наконец сбрить ее. А до тех пор приходилось терпеть, ведь кто знает, вдруг ему снова придется притворяться Эрнесто Эстебаном, капитаном торгового судна «Норего».