Вздохнув полной грудью, капитан Торр отдал приказ.
— Огонь!
С прибытием подкреплений началось истинное очищение «Избавления» и превращение транспортника в карантинную зону. Отделения Обреченных Орлов вместе с бойцами Имперской Гвардии продвигались по коридорам корабля, методично выжигая чумных зомби и чёрную слизь Хаоса. Все подразделения наступали в направлении пускового отсека, и, собравшись там для завершающего этапа зачистки, они нашли живых мертвецов дезориентированными и не способными к организованному сопротивлению. Тактика постепенного избавления палуб транспортника от влияния Хаоса дала желаемый результат.
Верный своему слову, Каллинка сыграл важную роль в очищении грузовых отсеков. Его знание окружающей обстановки оказалось неоценимым, но сержанта вела собственная цель. Он хотел из первых уст узнать, что тела Торра и остальных найдены — если они действительно погибли.
Обязанностью Каллинки было проследить за исполнением всех формальностей, необходимых для того, чтобы геройские подвиги павших товарищей не остались невоспетыми на их родном мире, Гатисе II. Он заслужил эту ответственность в сражениях рука об руку с оставленными на «Избавлении» десантниками. Таковы были обычаи Обреченных Орлов, и сержант неукоснительно следовал им.
В полной тишине отряд технодесантника миновал пассажирский лифт в хранилище медикаментов. Воспоминания, одновременно красочные и жуткие, захлестнули Каллинку, когда он увидел на полу следы взрывов и ошметки тел зомби. Уцелевшие мертвецы, с которыми тогда сражался сержант, давно покинули хранилище.
В ушах Каллинки зазвучал треск лазгана, повторяющийся с отчаянной непреклонностью, отзвук последнего боя против немыслимо превосходящих сил врага. Сержанту пришло в голову, что для воспоминания звук кажется слишком отчетливым, и в следующее мгновение перед потрясенным технодесантником забрезжил лучик надежды. Он понял, что выстрелы из лазгана реальны и слышны не в памяти, а откуда-то издали.
Отряд сержанта вслед за ним перешел на бег, и Обреченные Орлы, влетев в открытые двери, оказались в следующем грузовом отсеке. Повсюду валялись перевернутые в спешке ящики, заполненные оружием и боеприпасами. Мысли вереницей неслись в голове Каллинки — сюда ещё не добралась ни одна группа зачистки, а мертвецам не хватило бы мозгов для использования лазганов по назначению. Технодесантник шел по следу из трупов зомби и вскрытых ящиков, зная, что ждет его в конце пути…
У дальней стены грузового отсека обнаружилась группа весьма живых мертвецов, развернутых спинами к отряду Каллинки. Из-за стены разложившейся плоти доносились те самые звуки стрельбы.
— Прикончить их! — скомандовал сержант. Огнемётчики отряда, объединив усилия, создали облако пламени, охватившее орду зомби. Те, что успели повернуться, рухнули наземь, мгновенно разорванные болтами, остальные мертвецы, полыхая, разбредались в стороны и падали между ящиков. Взору Каллинки открылась груда ящиков, использовавшаяся в качестве баррикады и укрывшиеся за ней Торр, Макиндл и Алтулка. Все трое выглядели изможденными, израненными, сержант заметил множественные ожоги и недостающие пальцы.
Макиндл, лишившийся большей части правой руки, бессильно рухнул на колени, и апотекарий из отряда Каллинки немедленно бросился к нему.
— Говорю как коллега коллеге, — произнес раненый, — если мой случай окажется неизлечимым, можешь меня пристрелить.
— Я и не собирался спрашивать твоего разрешения, — ответил апотекарий, и Макиндл улыбнулся, медленно моргая и с трудом ворочая глазами. Впервые за очень долгое время он позволил сонливости взять верх.
— Вы — единственные выжившие? — спросил Каллинка, помогая Торру подняться на ноги.
— Когда «Громовой ястреб» вылетел из ангара, то смел выхлопом двигателей порядочную толпу мертвецов, — объяснил капитан. — После того, как вы спаслись, мы отступили вверх по рампе и устроили здесь опорный пункт. Дни и ночи тянулись очень долго, но мы отбрасывали тварей, меняли позиции, опустошали ящики с лазганами и батареями к ним.
— А капеллан…?
Торр посмотрел в глаза сержанта, и тот увидел во взгляде капитана непреклонность и не угасшее ещё пламя битвы.
— Несколько часов назад зомби обошли наш отряд с фланга. Капеллан, поливая их огнем из лазгана, в одиночку бросился на толпу и смешал порядки врага. Но сам он оказался отрезанным от остальных.
Капитан отвернулся, не желая, чтобы Каллинка видел что-то, блеснувшее в его глазах.
— Шота Клос дал нам шанс перегруппироваться и отразить нападение. Он пожертвовал собой.
— За несколько секунд до своего подвига капеллан передал мне одну вещь, — продолжил Торр, что-то крепко сжимавший в руке, на которой уцелело только три пальца. — Он сражался рядом с нами, демонстрируя отвагу, достойную и Обреченного Орла. Единственный человек из стотысячного экипажа транспортника, не поддавшийся Чуме Неверия.
Увидев, что держит капитан, Каллинка осознал суть битвы на борту «Избавления». Все они бились не просто ради собственного спасения — это было сражение во имя веры.
— Мы должны были выжить, — заключил Торр. — Нашим долгом стало сохранение памяти о нем.
В искалеченном кулаке капитан сжимал розариус Шоты Клоса.