— Лютеция? Я пришла просить твоей помощи. — прошептала Слава сдерживаясь, чтобы от страха не начать рыдать.
Резкий хлопок и Слава зажмуривается, чувствуя, как сердце бешено бьется в ее груди. Загорелся свет озаривший помещение побитого мотеля. Перед танцовщицей открылись образы людей, о которых она слышала, но никогда не видела. Лютеция и ее свита оккупировали мотель, и его состояние не смущало властную женщину, что привыкла скрываться во тьме. Эти яркие, самодовольные женщины являлись эталоном для подражания. Их внешность, сильные, циничные личности и шарм жестокости и преданность своему делу во взгляде. Скольким мужчинам они скрутили головы…страшно подумать, но самая главная фигура на шахматной доске криминала — Лютеция. Эта великолепная, хладнокровная женщина, что представляла из себя сосуд наполненный страстью и желанием мстить была не так проста, как говорил о ней Виталик. Лютеция — родная, старшая сестра нового криминального верховода. Она села за старый стол закинув на крышку свои длинные ноги. Слава с ужасом понимала насколько опасна эта чувственная женщина. Насколько она непредсказуема и загадочна.
— Ого. — произнесла своим хрипловатым голосом Лютеция. — танцовщица ангелочек, какими судьбами, сладкая?
— Я даже не знаю, как начать. — засмущалась девчонка.
— Ну, ты как-то решилась прийти ко мне, так будь добра, расскажи мне цель своего визита. Девочки, оставьте нас. — улыбнулась Лютеция кивнув на выход своей криминальной свите.
— Моему любимому, Вашему брату угрожает опасность. — прошептала Слава стараясь сдержаться, но эмоции, чувства оказались сильнее и слезы скатывались крупными гроздьями с ее глаз. — его хочет убить ваша тетка.
— Тетка? С чего такие мысли? — удивилась девушка.
— Понимаете, когда-то давно, он рассказывал мне про хитрый план униженной родственницы, и вот время пришло и…
— А, ты про смерть нашего деда. — Лютеция покачала головой. — жаль старика.
Лютеция встала из-за стола. Засунув ладони в карманы своих коротких, джинсовых шорт, она обошла Славу со спины, осмотрела оценивающим взглядом, а после облокотилась ягодицами об крышку ветхого стола. Ее длинные пальцы поправили скосившуюся на плечах Славы куртку, и она вздохнула не сводя своего томного взгляда с нежной девушки. И хотя ее отношения с братом уже давно охладели в силу семейных разногласий, но желать смерти брату Лютеция не допускала и в мыслях.
— Думаешь, что Катрин решила свести счеты с моим наивным братом? — Лютеция улыбнулась.
— Да. Виталик говорил, что время скоро придет и что осталось ему всего ничего. — Слава закрыла лицо ладонями.
— Не реи, он же еще жив. — Лютеция вздохнула. — никогда не думала ограбить банк?
— Чего? — Слава смахнула слезу ладонью. — банк?
— Угу. Я нахожу это сексуальным.
— Так Вы мне поможете? — с надеждой в голосе спросила Слава. — я отдам Вам все, что у меня есть. Деньги, украшения и все, что захотите. Только скажите…
— Так, закрой свой рот и не смей мне заикаться о цене. — Лютеция приподняла бровку. — я помогу тебе, но с одним условием.
— Каким? — с испугом спросила Слава.
— Мы станцуем вальс на разбросанных деньгах в ограбленном банке. — ее тонкая кисть обвила женскую, мягкую талию. — чертовски сексуально…
Глава 5
Виталик вернулся домой, когда глухая ночь опустилась на землю скрывая его обреченность, его разрывающую нутро душевную боль. Только с наступлением ночи он был собой. Собой…как молодой человек понимал сам — ничтожным, мелочным и жалким. Да, Слава для него была только прикрытием, была для него тем, что принято называть «идеальным решением» любовного фронта в котором были такие не залатанные плеши. Ему было противно от самого себя и от осознания, что вся эта ложь…все это вранье: про любовь, про переполняющую его нежность и желание быть любимым мужчиной для Славы…все это слова, которые служили для юноши прикрытием приличного человека. Виталий верил, что если довести до точки кипения Славу, то дуреха сама уйдет. Уйдет, как это часто бывает. Уйдет, просто не выдержав натиска морального давления, натиска трёпки драгоценных нервов, струн на которых Виталик так профессионально играл.
Перебои. В доме снова отсутствовало электричество, но было достаточно светло, ибо свет уличных фонарей проникал своим едким освещением, и эти тени горящих в доме свечей придавал атмосферу таинственности, ощущение удушающего тлена. Он разулся, бросив ботинки посреди коридорной дорожки, повесил пиджак в прихожую и засучив рукава прошел на кухню, где наполнил высокий стакан слабым, кислым вином, что по запаху напомнило зеленую клубнику. Молодой человек осветил лестницу ведущую на второй этаж подсветкой телефона, и поднимаясь, заметил игру легкого, желтовато-красного света из-за двери ванной. Аккуратно потянув легкую дверку на себя, он приоткрыл комнату. В ванной наполненной до краев малиновой пеной медленно потягивала терпкое вино из глубоко фужера Катрин. Болтая свисающей с края ванны ножкой, она мурчала под нос какую-то попсовую песенку. Едкий парфюм Виталика перебил терпкую малину. Катрин открыла глаза и улыбнулась.