Когда он вернулся, окна и дверь в доме были открыты нараспашку. Наступивший полумрак разгоняла зажженная лампа на столе. Йола, накрытая лоскутным одеялом, спала на сундуке, спали и дети. Эскер, под руководством Фарьи, неумело раскладывала дрова в печи. Повернувшись к Хану, Фарья попыталась что-то сказать, но не смогла, закашлялась, и только махнула рукой в сторону кровати. Мать все-таки пришла в себя; лежа на спине, она смотрела на него мутными слезящимися глазами.
Хану сглотнул. Его амулет все-таки подействовал, он смог спасти умирающего – на миг эта мысль заслонила все остальные. Быстро опустив ведро на пол, он подошел к кровати и присел рядом.
– М-матушка, – тихо произнес он.
Женщина моргнула, приоткрыла обветренные, покрытые язвами губы.
– Роно? – хрипло спросила она.
Хану мотнул головой, пытаясь скрыть разочарование.
– Нет, матушка. Это я, Хану.
Мать задумалась на несколько секунд, будто пытаясь вспомнить сына. Возможно, так оно и было.
– А где Роно?
Хану снова сглотнул. Женщина не пришла в себя – это осознание рухнуло на него разом, тяжело, вместе с разочарованием и обидой. Короткий проблеск сознания был последним перед смертью.
– В-вышел, – пробормотал он. – С-скоро в-вернется.
Женщина кивнула, закрывая глаза. Сделав хриплый вдох, она слабо позвала:
– Роно!
Унявшая кашель Фарья наблюдала за ними напряженно и хмуро. Старший ребенок, услышав звуки разговора, заворочался, и она, не глядя, сложила руку ему на лоб. Эскер молчала.
– Он с-сейчас п-п-придет, м-матушка, – выдавил Хану.
Мать не обратила на его слова внимания. А может, не услышала. Приподнявшись, она попыталась сесть и тяжело рухнула обратно. Не сдаваясь, женщина снова поднялась. В этот раз у нее вышло спустить ноги на пол.
– Л-лежите, м-матушка, – неуверенно пробормотал Хану.
На помощь ему пришла Фарья. Доковыляв до кровати, она попыталась уложить женщину в кровать.
– Лежите, говорят же, – буркнула она.
Неожиданно ловко вывернувшись, мать умудрилась встать и под испуганный вздох Эскер мешком свалилась на пол. Голова с глухим стуком соприкоснулась с досками пола. Вздрогнув, Хану торопливо потянулся помочь ей. Сбросив с плеча его руку, женщина попыталась подняться, цепляясь за стену, и снова упала. В этот раз, когда Хану дотронулся до нее, женщина не делала попыток вырваться – и любых других движений.
– Всё, – подытожила Фарья и закашлялась.
Бросив на нее шальной взгляд, Хану криво усмехнулся. Все еще стараясь быть осторожным, он перевернул тело на спину, прикоснулся к шее матери ладонью и несколько секунд ждал. Сердцебиения не было, как и дыхания.
– Роно так же умер, – сообщила Фарья из-за спины. – Решил, что ему идти куда-то надо. Три раза его обратно укладывали.
Эскер, придя наконец в себя, отложила полено, которое все это время держала в руках, и встала.
– Вынесем во двор? – тихо спросила она, подходя.
Хану кивнул, не поворачиваясь к ней. Приподняв голову умершей, он осторожно снял с нее цепочку амулета. Тарем наблюдал за ними со скамьи, приподнявшись на локте. Кажется, он проснулся некоторое время назад, но когда именно – Хану не заметил. Поднявшись, он сунул артефакт Фарье, не глядя на нее.
– Возьми. Только помой его.
Она кивнула, наскоро изобразив благодарную улыбку. Наклонившись, Хану взял мать за плечи. Эскер торопливо взялась за ноги. Они вынесли труп во двор и сложили рядом с телом отца. Не дожидаясь просьбы, Фарья вынесла им еще одну простыню – ту самую, которой была раньше накрыта кровать. Хану молча помогал оборачивать тело, стараясь не смотреть в лицо ни Эскер, ни умершей.
Когда они вернулись в дом, Фарья, уже с амулетом на шее, меняла пеленки младенцу. Двигалась она медленно и тяжело – как видно, силы, которые она потратила на то, чтобы помочь, оказались последними. Тарем по-прежнему не спал.
– Хану, – хрипло позвал он, когда они вошли. – Ты, что ли?
Хану молча приблизился и опустился на пол.
– Ну, я, – осторожно подтвердил он.
Закрыв глаза, пару мгновений Тарем собирался с силами.
– Что это у тебя с волосами? – совершенно неожиданно спросил он. – Поседел?
Хану коротко кивнул, вспоминая, что с братом они не виделись почти пять лет, и тот первый раз видит его таким. Впрочем, вряд ли сейчас ему были интересны подробности – а Хану не хотел рассказывать их ему. Помолчав еще несколько секунд, Тарем заговорил снова: