– Да, мастер! Расскажу матушке – вот она обрадуется, что я при дворе оказалась!
Хану раздраженно махнул рукой.
– Не прямо здесь. В башне. Потом покажу. Приходи в теплом, надолго за город поедем.
– Хорошо, мастер.
– И еще, – снова приблизившись, он дотронулся до стены за ее спиной. – Если ты мне соврала – не приходи. Узнаю, что предаешь меня – убью.
Холод пробежал по каменной стене, тронул и заморозил гобелен. Возле мгновенно обледеневшей стены заплясали хлопья инея. Пахнуло морозом – свежим, чистым, даже праздничным. Побледневшая Чарна осторожно, не делая резких движений, покосилась в сторону затвердевшего гобелена.
– Я… – промямлила она, отодвигаясь от его руки, – вас не предам. Честно!
Сделав шаг назад, он махнул рукой в сторону двери.
– Тогда проваливай и дай уже мне поесть.
Девочка закивала, как детская игрушка-болванчик, и на дрожащих ногах добежала до двери.
– Не опаздывай завтра, – буркнул Хану на прощанье.
На пару секунд Чарна замерла, и Хану снова обругал себя – после угрозы смертью может отступить не только малолетка, но и человек куда более стойкий. Даже если девчонка действительно не собиралась его предавать, она могла бы просто испугаться и сбежать. Но, как видно, не он один был готов рискнуть, чтобы овладеть чародейством.
– Не опоздаю, мастер! Я буду очень стараться! – в третий раз пообещала Чарна.
Снова поклонившись, она выскочила за дверь. Хану задвинул щеколду, рухнул в кресло возле стола и зевнул. Уже успело стемнеть. Должно быть, рабочие в башни проклинали его последними словами, ожидая, пока «господин чародей» соизволит проверить результат. Тянуть с этим и правда не стоило.
Взяв со стола бокал с разбавленным красным вином, Хану сделал глоток и некоторое время разглядывал сквозь жидкость свет свечей. Странно, но идея взять ученицу ему действительно приглянулась. Не только потому, что в работе чародея нужна была помощь. Возможность обучать кого-то магии, понимать, что он сам знает больше, чем думал, подробно рассказывать о заклинаниях, заодно вспоминая те знания, которые, из-за их очевидности, он давно уже позабыл, вызывала азарт и предвкушение. Не зря все же магам покровительствовала Тевелес, богиня не только разрушения, но и знаний.
Вздохнув, Хану откусил от уже остывшей вырезки. Надо было соглашаться принять девчонку через пятнадцать минут – тогда он успел бы поесть сразу. А еще – Хану мрачно ухмыльнулся, покосившись на обледенелую стену – не стоило морозить ничего в своей комнате. Даже если здесь потеплеет к тому времени, когда он ляжет спать, с гобелена все равно накапает.
Глава 17
Спину рвали ленивые удары кнута. Палач опускал его на тело размеренно, чуть дергал, срывая кожу и обнажая мясо, и замахивался для нового удара. Впившаяся в запястья веревка тянула к потолку, выворачивала суставы. Ледяная вода, которой Хану приводили в сознание, капала с волос, текла по изодранной спине, смешивалась с кровью, звонко падала на пол. Внизу лежали трупы. Десятки людей с разорванными животами, вывалившимися наружу внутренностями. Некоторые были еще живы. Скорчившись, они кашляли, выхаркивали кусочки легких, давились текущей из носа кровью. Звонкая вода капала одному из них прямо в распоротый живот, смывая кровь с оголившегося, переломанного на множество осколков ребра. Сквозь распоротую грудину можно было разглядеть еще живое трепещущее сердце. Это была женщина. Роскошное платье потемнело от крови, волосы разметались, путались среди других мертвецов. Вывалившиеся кишки пачкали светлый шелк одежды, тянулись через всю камеру. Там, скрытый темнотой, их кто-то жевал, отчего женщина вздрагивала и корчилась. На то, чтобы кричать, у нее уже не хватало сил.
От дыма щипало глаза. Огонь факелов медленно разгорался, рос, обволакивал стены и пол. В глубине ревущего багрянца виднелся силуэт. Еще одна женщина. Она стояла, не обращая внимания на жар, пока пламя пожирало и трупы, и даже камень. Сделав шаг вперед, наступив в распоротый живот светловолосой, женщина протянула вперед руку. Хану не закричал, захрипел, когда понял, что тянется она к нему. Синюшная, покрытая струпьями и язвами, с костлявыми узловатыми пальцами, рука приближалась к его лицу. Он дернулся, пытаясь вырваться, отдалиться, разорвать и веревку, и жуткое безумие происходящего. Хрип перешел в крик. Хану кричал, пока рука тянулась, силясь прикоснуться к нему, выл и дергался, не обращая внимания на невыносимую боль в плечах. Собственный крик его и разбудил.
Открыв глаза, он сел в кровати и несколько секунд ошарашенно пялился в темноту. Этот кошмар снился ему не впервые, но только сейчас все удалось разглядеть настолько четко. Лучше бы не удавалось. Темнота ползла из углов, наполняя знакомую комнату дымом, чавканьем, кашлем умирающих. Рывком отбросив одеяло, Хану вскочил, нащупал свечи на столе и только тогда вспомнил, что это бесполезно – огнива поблизости не было. Быстро подойдя к окну, он распахнул створки и вдохнул морозный воздух.