Чарна кивнула с понимающим видом.
– А если человеку со сломанными ногами его дать?
– Будут заживать быстрее.
– И раны скорее затянутся?
– Угу.
Девочка глубокомысленно кивнула.
– А если… если человек, например, мог бы сам от чумы выздороветь, но слишком голодный и постоянно в холоде, то эликсир тоже поможет?
– Верно мыслишь.
Ученица польщено улыбнулась. Хану порадовался, что начал с исцеляющего эликсира – здесь хотя бы не возникало вопроса, зачем такой умирающему королю. Что говорить, когда послезавтра он начнет готовить усыпляющий, Хану не знал. Впрочем, если он хочет, чтобы от ученицы был толк, придется хотя бы в общих чертах рассказать о том, что на самом деле происходит во дворце. Не прямо сейчас, конечно. Сначала он присмотрится к ней, даст время привыкнуть, уверится, что она не собирается предать его. Но сама мысль о том, что придется доверить кому-то свои секреты, нагоняла уныние.
Закончив с чешуйками, он ссыпал их в глиняную плошку и принялся разделывать ящерицу. Еще одно тоскливое нелюбимое занятие. Не удивительно, что Арамьер, при всем его нежелании делиться тайнами магии, практически полностью свалил на него приготовление эликсиров. Хану вспорол ящерке живот, вытащил, не особо разбираясь, внутренности, разрезал тушку на несколько частей и начал срезать мясо с костей.
– Мастер, а как вы поняли, что у вас магический дар?
Хану с сомнением покосился на ученицу. Девчонка оказалась болтливее, чем бы того хотелось. Впрочем, это не так уж и плохо – лучше трепаться о ничего не значащих пустяках и пытаться сформулировать свои обрывочные знания о чародействе, чем молча думать об Эскер, начинающейся чуме и опасности со стороны Фольяра и грызть себя за то, что не смог поговорить с принцессой.
– Поджечь что-нибудь мог. Мысленно.
Девочка восхищенно вздохнула.
– Специально?
– Иногда, – уклончиво отозвался Хану.
Это была не совсем правда. Один раз, когда он, обнаружив свой дар, пытался поджечь что-нибудь (на самом деле, «чем-нибудь» каждый раз оказывались волосы Тарема), загорелась крыша соседнего дома, другой – платье девчонки неподалеку. Остальные попытки были и вовсе безуспешны, а после этих двух Хану падал в обморок – как он понял теперь, из-за отката.
– А я рыбу приманивать научилась, раков, и другую живность... Ну, то есть, не совсем научилась. У меня же отец рыбак, брал меня на рыбалку частенько. Мне в лодке сидеть скучно было, вот я как-то представила, что рыбы много-много стало… А она как поперла, целыми косяками! Потом еще раз попробовала – и правда, не показалось! Тогда и стало понятно, что у меня талант к магии. Матушка сначала так обрадовалась! А потом мы смотрим, что учиться-то мне не у кого. Изельвара в городе нет, в соседний город мне не добраться… Поэтому, как он вернулся, я сразу к нему пошла. А он не против оказался, я даже удивилась. Думала, проверку мне какую устроит, а он сразу – ладно, приходи, мол, ко мне. А дальше вы знаете…
Девочка вздохнула, сожалея, должно быть, о своей потерянной неделе. Хану быстро подавил порыв рассказать ей о том, что сам он потратил на Арамьера целых семь лет. Может, и зря – пусть бы знала, как ей повезло обучаться у Хану.
Закончив отделять мясо от костей, он быстро нарезал его мелкими кусочками и бросил в котел. Немного погодя, добавил туда шишки хмеля. Жидкость размеренно булькала, навевая сон.
На дно жестяной миски Хану сложил несколько веток хвороста и трут, запалил огонь. Когда пламя разгорелось, он сложил в него ящеркины кости, и, не дожидаясь результата, натянул рукавицы и надел капюшон.
– Отойди.
Девочка послушно отпрянула от котла.
– Дальше отойди.
Отбежав, Чарна прижалась к стене. Схватив миску за край, Хану вывалил содержимое в варево и поспешно закрыл котел. Крышку он тут же прижал обеими руками. Как раз вовремя: внутри, заставив сосуд вздрогнуть, раздался взрыв. Следом прозвучали еще несколько. Котел дергался, норовя вырваться и расплескать содержимое. Когда взрывы отзвучали, Хану снял крышку и сложил ее на стол.
– Продолжай, – кивнул он ученице.
Вновь вооружившись палкой, Чарна продолжила помешивать варево. Хану стянул рукавицы и бросил их на стол, снял капюшон, подошел к окну и распахнул створки. Можно было перевести дыхание. Момент с костями всегда был сложным для него – то они взорвутся раньше, чем окажутся в котле, то он не сумеет удержать крышку и жидкость выплеснется, залив и стол, и его самого. Хану поежился, вспомнив, как нелегко приходилось в первые полгода после того, как Арамьер позволил ему возиться с эликсирами. Да что там – даже пожелай он забыть об этом, напоминанием будут служить седые волосы и шрамы на руках. Хану покосился на Чарну, почувствовав вдруг странную гордость за то, что не подвергает ее опасности и действительно обучает магии.