— Ванесса, можно?..
— Иди. — Бросила она. — Можешь даже взойти на корабль. Но в трюм я зайду одна, с ним.
Лекарь понял, что под «ним» Ванесса подразумевает его, Филиппа, но не стал акцентировать на этом внимание.
— Ты уверена? Не…
— Нет, Нил, я не боюсь. — Ответила Ванесса почти строго. — Мой отец болен, о каком страхе может идти речь? Да и чего мне бояться? Средства защиты у меня есть, матросы меня не тронут. А у уважаемого господина лекаря нет отравленного кинжала под плащом.
— Ни в коем случае. — Ответил Филипп и заметил, как юноша еле видимо вздрогнул при упоминании о кинжале.
«Да ты мне не доверяешь, дружок. Ну-ну. Никто не свободен от предрассудков» — усмехнулся под своей маской лекарь.
— Филипп, идемте скорее. — Поторопила девушка алхимика в маске. — И ты не стой.
Она поторопила Нила одним взглядом, которого оказалось достаточно. Обратный путь к кораблю занял чуть меньше времени. Филипп то и дело поглядывал на юношу с девушкой, пытаясь высмотреть потаенные мысли и настроение. И если с Нилом это не составляло большого труда, то с Ванессой дело обстояло куда сложнее. Она старалась скрыть себя перед незнакомцем, по отношению к которому не испытывала ни страха, ни недоверия, ни расположения, а доверяла совсем чуть-чуть и только потому, что он назвался лекарем и доверенным ее отца. И все же он часто ловил ее изучающий взгляд на себе, быстрый, практически молниеносный, как бы невзначай пробегающий по нему. И он был прав: Ванесса действительно никак к нему не относилась, было только незначительное, ни к чему не обязывающее доверие и заинтересованность выделяющимся среди местных жителей человеком. В любое другое время она бы поддалась этой заинтересованности, начала бы задавать себе вопросы о том, откуда этот лекарь взялся, зачем приплыл в такую глушь, каким образом оказался на корабле. В любое другое время. Мысли о тяжело больном отце не давали ей покоя, неизвестная для незнакомого, но кажущегося профессиональным лекаря болезнь настораживала, изводила и бесила ее своей неизвестностью. И все это блекло перед всепоглощающим страхом за отца. Всего этого Филипп не смог прочесть в синих, холодных и невероятно глубоких глазах девушки, которые прятали в себе секреты души, как два голубых омута. Только страх за отца он и смог различить, и он всецело разделял этот страх с молодой дочерью капитана.
Ванесса шла следом за лекарем, на этот раз уже он указывал дорогу к кораблю. Страх изматывал, неведение изводило. Сначала утром, теперь сейчас. Она чувствовала, как к ней присосался огромный слепень, который вытягивает из нее все спокойствие, делая ее все боле раздраженной, разжигая злость и чувство бессилия, которое порождало неведение. Ванесса прокляла этот страх несколькими самыми ужасными ругательствами, которые только знала, повторила про себя эту мантру несколько раз, но это, разумеется, не помогло. Ей нужен был способ отвлечься от страха и вздохнуть глубже, и тогда она вспомнила, что ей, вроде бы, был интересен шагающий впереди нее незнакомец. Филипп, кажется, его имя? Филипп Эстер, хорошо. Ей, конечно, наплевать, если она вдруг ошибется и назовет его как-нибудь по-другому, да и дворцовый этикет почти выветрился за десять дней жизни в деревне. Только вот обижать лекаря ей почему-то не хотелось. Наверное, все-таки нетленные останки хороших манер. Девушка даже начала чуть-чуть жалеть о том, что сказала о нем в третьем лице в его присутствии, так, как будто его не было тогда возле ее дома. Это же неприлично, черт возьми.
— Филипп, скажите, а вы как оказались на корабле моего отца? Вы, кажется, назвались придворным лекарем.
— Верно, я придворный лекарь. — Сказал он без хвастовства.
— А придворному лекарю часом не положено сидеть при дворе?
Филипп сначала удивился, даже несколько опешил от подобного вопроса, но потом с его губ слетел короткий смешок. Девушка попала в самую суть.
— Еще как положено. Было непросто уломать нашего правителя. Он меня, видите ли, слишком ценит, и вообще носится со мной, как квочка с цыпленком. Я почти месяц собирал доводы, чтобы выиграть в споре.
— И как? Понадобились все те аргументы?
— Часть. — Уклончиво ответил Филипп, и по его голосу было непонятно, какая это часть, нулевая, меньшая или большая. — Главным аргументом стала цель мореплавания.
— Надо же. И какая у вас цель?
— Найти лекарство от чумы…
— Ого, благородное начинание!
«Никакого такта. Ноль уважения. Удивительно» — укорил ее Филипп.