— Нет, не злюсь. Ни на вас, ни тем более на вашего отца. Так, стало быть, ваша развязная манера вести разговор — влияние деревни?
— Скорее уловка, которой хорошо отваживать излишне любопытных и тех, кому хватает смелости свататься ко мне. — Она коротко усмехнулась. То ли презрительно, то ли грустно. — Впрочем, и то, и другое. Это уже вошло в привычку.
— Понимаю. Надеюсь, мне не придется провести здесь столько дней, чтобы колкость и развязность стали моими привычками.
Ванесса тихо и коротко посмеялась. Нил шел сзади и слушал их разговор, не вмешиваясь. Положение духа у него было не самым лучшим, и не только из-за болезни Солта. Ванесса сперва разговаривала с Филиппом колко, как всегда, и это было приятно Нилу, который лекарю не слишком доверял и не испытывал к нему симпатий. Но его подруга становилась все любезней с каждой секундой, даже на какое-то время вовсе забыла про него, и от этого Нила колола ревность. Он понимал, что его чувства низки и безосновательны, но ничего не мог с собой поделать.
— Вы здесь надолго?
— Пока не найду лекарство от чумы.
— А если болезнь все-таки неизлечима? Что тогда?
— Нет неизлечимых болезней. На каждую найдется управа, и если ее нет на Большой земле, в Десилоне и других государствах, она есть здесь.
— С таким настроем вы точно его найдете. — Улыбнулась она в ответ.
Остаток пути до корабля прошли молча.
Разговор на отвлеченную тему несколько снял напряжение с Ванессы. До пристани она шла уже без того страха, который охватил ее на пороге после слов незнакомого лекаря. Впрочем, она все еще не знала о нем ничего, кроме того, что он лекарь при дворе короля и знаком с ее отцом. Остальное было для Ванессы тайной, покрытой мраком, который не спешил рассеиваться. Она все еще испытывала к незнакомцу легкое недоверие, но вместе с тем чувствовала, что в Филиппе есть какая-то исключительность. Она проявлялась в нем во всем: в манере разговора, легком южном акценте, его одежде… Филипп слишком отличался от жителей Зеленого берега, он был как будто из другого мира, лучшего мира. Эта исключительность была настораживающей и вселяющей доверие одновременно, так что Ванесса сама не могла понять, чего ей больше хочется — держаться подальше или разговориться с ним о чем-нибудь. Поэтому решила совсем немного подождать.
Стоило пристани показаться из-за домов, как шаткое спокойствие улетучилось. Ванесса, увидев причал и фрегат, почувствовала растущий страх и беспокойство, почти такие же сильные, как те, что разбудили ее утром. Она оглянулась на Нила — тот шел, глядя на корабль. То же напряжение и страх отражались на его лице и в глазах. Девушка была готова поспорить, что и Филипп ощущает примерно то же.
Толпа на пристани рассеялась. Не исчезла и не разошлась, а именно рассеялась — люди, удовлетворенные тем, что они увидели на прилавках, купили, обменяли или продали, быстро покидали тесное скопление у скромного торгового ряда и шли в другое, менее людное место на пристани. Она уже успела превратиться из торговой площади в место, где люди собирались после всех дел обсудить свои дела, проблемы и радости — покупки, цены, новые товары, сам факт того, что «Гордый» наконец-то навестил их. Ванесса шла через значительно поредевшую толпу людей вслед за Филиппом. Она не видела никого из них и не слушала, о чем они говорят, настолько девушкой овладел страх увидеть что-то ужасное в каюте своего отца. Люди замечали Ванессу, оборачивались ей вслед, что-то говорили ей. Какой-то крестьянин попытался заговорить с ней о своей больной корове.
Филипп облегченно выдохнул, заметив, что у трапа больше нет первосвященника. Вместо него их ждал Эрик, в глазах которого при виде Ванессы промелькнуло облегчение.
— Как он? — Сходу спросил Филипп.
— Бредит. Пока вас не было, выпил еще два кувшина воды. — Филипп кивнул и прошел мимо. Ванесса на мгновение задержалась, прежде чем пойти следом. Тут Эрик улыбнулся девушке. — Привет, Ванесса. Как ты?
— Привет, Эрик. Я к отцу по делу.
— Знаю, Филипп мне уже все рассказал.
Ванесса кивнула и шагнула на палубу, когда Эрик придержал ее за локоть, невольно приблизив к себе. Девушка удивленно посмотрела на помощника ее отца, и ее удивление еще больше возросло, когда она увидела страх в глазах северянина. Когда она была младше, ей казалось, что этих суровых и благородных людей, хранящих в себе древнюю, как мир, культуру и традиции предков, вообще невозможно чем-то напугать.
— Мы все на тебя рассчитываем, Ванесса. Надеюсь, ты знаешь, что делать, потому что больше никто этого не знает. Ему действительно плохо.