Солт держался. Он понимал, что говорил Филипп, и это его совсем не радовало. Одно дело знать, что скоро тебе конец, другое дело — слышать это от лекаря. На какой-то момент сердце у него ушло в пятки, и в этот же момент он почувствовал, как мысль вновь уходит от него. На этот раз он решил, что ему надоело играть с разумом в прятки. Собрав мысль в одном предложении, он выпалил на одном выдохе:
— На Зеленом берегу есть свой алхимик. — Устало выдохнул и замолчал.
Лекарь уставился на него из-за своих стеклышек в маске. Скульптура, в которую он обратился на несколько мгновений, а может, минут, смотрела удивленно, недоверчиво и укоризненно.
— Почему вы сразу мне об этом не сказали?
— Вы меня перебили, когда вошли. А сегодня мне еще хуже, чем вчера, гораздо хуже. Голова совсем не держит мысли. Как проснулся, так подумал, что попал в ад. — Солт вымученно улыбнулся. — Вчера, когда не так болело и жгло, и мысли не терялись… Я думал, что перетерплю неделю, сберегу команду. Теперь я сомневаюсь, что у меня есть эта неделя. Точнее, я теперь точно уверен, что ее у меня нет.
— Так, значит, вы согласны плыть через шторм?
— Я согласен с вами, что у меня нет лишних дней, нужно плыть к Берегу прямым курсом. И все равно, у меня тяжело на душе. Штормы в этой части мира жестокие…
— Команда тоже не из слабых. Это закаленные в боях и бурях ветераны, они уже выразили свою готовность войти в шторм. Кроме того, они считают это единственно правильным решением. Если вам плевать на себя, послушайте хотя бы своих моряков.
— Вы не поняли меня, я уже принял решение. Мы плывем через шторм. — Он недолго помолчал, то ли подчеркивая важность сказанного, то ли пытаясь вспомнить, о чем говорил.
Филипп удовлетворенно кивнул и отошел к столу. Сел на стул, снова подтянул к себе листы пергамента и почти пустую чернильницу, обмакнул перо в чернила, но так и не вывел на них ни единого слова. Перо продолжило задумчиво постукивать по столу, а чернила сохли на его наточенном кончике. Единственная проблема, которая казалась алхимику непреступной несколько минут назад, легко разрешилась сама собой. Это его и настораживало.
— Это не похоже на вас, капитан. — Сказал после долгого молчания Филипп. — При всем уважении, но я более чем уверен, что вы бы ни за что не повели свою команду в шторм ради призрачного шанса спасти себя. Тем более что штормы здесь действительно жестокие. Свирепее не найти нигде.
— Не себя я пытаюсь спасти, Филипп. Я делаю это не ради себя.
Алхимик понимающе и заинтересованно кивнул, но к пергаменту не отвернулся. Видя, что он не собирается писать, капитан приготовился к новым вопросам и слегка приподнялся на локте, чтобы легче было дышать.
— А этот алхимик, кто он? Я слышал, что на Зеленом берегу правит бал Церковь Первого огня. Как могло случиться, чтобы он избежал гонений Церкви?
— Она.
— Я не ослышался, вы сказали «она»? Тогда это еще более удивительно, женщину-алхимика не только не выгоняют из поселения, но и не сжигают на костре.
Видимо, у нее есть могущественный покровитель, подумал Филипп. Любой из тех, кто пользуется королевскими привилегиями. Но никто из королевских особ или их приближенных не живет на Зеленом берегу. Догадка удивила Филиппа больше, чем само существование женщины-алхимика в новом поселении, где всем заправляет Церковь.
— Я и не знал, что вы знакомы с другими алхимиками, капитан.
Солт обреченно вздохнул. Филипп выудил из одного короткого слова всю полезную информацию, больше, чем это слово могло в себя вместить. Капитан понял, что алхимик уже обо всем догадался, просто не хочет сразу говорить этого. Конечно, он узнал бы правду в любом случае, рано или поздно, и не было причин таить от старого приятеля правды. Тем более, от королевского приближенного. И все же сам факт того, что кто-то еще узнал о существовании опасной правды, нагонял на капитана страх.