Эти древние останки сада были любимым местом девушки. Давно, еще до того, как «Гордый» исчез на три года, почти пять лет назад, она была в храме Деи в последний раз. Потом что-то произошло, Ванесса так и не поняла, что именно. Помнила только, как Мартин на нее рассердился и выгнал из храма. Тогда Ванесса, будучи еще маленькой девочкой, сильно расстроилась. Обиделась на священника, на его монахов и весь серый храм, и ушла куда-то за него, подальше от деревни. Она долго бродила в зарослях, пока не решила заняться делом, чтобы отвлечься от грустных мыслей, и решила собрать полезных трав. Поиски завели ее еще глубже в заросли за храмом, где она совершенно случайно наткнулась на тропинку… Вернее, на заросшую травами крошечную просеку в кустах и деревьях. Любопытство взяло верх. И через сто шагов перед ней предстал сад, брошенный и заросший не одну сотню лет назад. Местами виднелись маленькие белые обелиски, мраморные пеньки, которые века назад были лавочками, полуразрушенные арки и редкие сохранившиеся. Были и колонны, только вот неясно было, что они поддерживали так давно. Свод постройки обвалился, как и половина всех колонн, а те, что остались, больше напоминали изъеденные трухой стволы деревьев. Ванесса любила ходить между этими развалинами и мечтать, выдумывать, просто чтобы отвлечься от чего-нибудь тяжелого. В последнее время она редко здесь бывала, все чаще ходила к пристани, до которой ей было ближе. Но все-таки любимым местом девушки оставался мраморный сад, — так она его мысленно называла, — а именно небольшой балкончик в нем. Даже не балкон, а очень высокая площадка с двумя лестницами, ведущими к ней. В площадке не было абсолютно никакого практического смысла. Непонятно, зачем она была возведена, наверное, просто для того, чтобы человек мог зайти на нее и полюбоваться садом со стороны, чуть сверху. Или не человек, но кто-то другой. Тот, кто создал балкон с двумя лестницами по бокам специально для этой цели: чтобы сорок его собратьев могли взойти на площадку и просто любоваться садом.
Ванесса и сейчас чувствовала особенную атмосферу этого места. Величественная, спокойная, нисколько не мрачная, красивая даже после стольких минувших веков, за которые сад разрушился почти полностью. Того, что осталось, хватило, чтобы однажды побывав здесь, девушка вернулась сюда вновь. Открывшаяся Ванессе чудесная картина могла бы радовать сердце, но не радовала.
Когда она проснулась у себя дома, уставшая и полностью раздавленная после дневного сна, она увидела рядом Нила. Вот кому она могла бы рассказать все. Ей очень хотелось. Ванесса даже не сразу подумала, что он делает у нее дома. Даже не так — зачем пришел к ней? Почему сидел с ней все то время, что она плакала на кровати отца, почему был рядом, пока она спала, почему не ушел?
«Из жалости». — Подумала Ванесса и ощутила, как горечь подступает к груди. И вместе с ней крошечная, но заметная искорка злости. — «Не нужна мне ничья жалость. Родители погибли… Что ж, значит, буду жить без них. Тяжело, но это так, умерших не вернуть. И Филипп мне тоже не нужен. Черт, я просто не хочу. Я осталась сиротой, ушла из дома, а он спросит у меня, что я решила. Да я просто не хочу, чтобы он вмешался в мою жизнь, не хочу, чтобы он подменил собой моего отца, подобрал меня с улицы, проявил свое чертово милосердие, предоставил кров, еду и теплую постель… Разумеется, в обмен на что-то, что осталось у сироточки. Никогда не пойду на такое унижение, пусть катится ко всем чертям».
Какая-то часть Ванессы, не обремененная гордостью, говорила ей, что в ее ситуации ей лучше засунуть эту самую гордость куда подальше и быть благодарной за то, что у нее вообще будет дом, еда и постель. И ничего, если за это ей придется стать его служанкой, выполнять все, что он скажет. Даже самое извращенное. Ведь такая судьба обычно ждет девушек, оставшихся без родителей у дальних родственников или их знакомых. Или так, или голодная смерть нищенки. Или судьба куртизанки в борделе.