Скоро чистая миска стояла на столе. Идти к ручью Ванессе не пришлось: снаружи уже хлестал ливень, и ей оставалось только высунуть руку из-под навеса на крыльце. Немного подумав, Ванесса заперла дверь на замок и закрыла ставни. Теперь ее точно никто не побеспокоит. Да и не найдется в этой деревне любителей ходить под дождем, опять же, из-за суеверий.
Прошло достаточно много времени, прежде чем Ванесса, устав лежать без занятия, зажгла свечу, поставила ее на табуретку рядом с кроватью. Ровный свет свечи разгонял тьму на небольшое расстояние, дрова в печи уже прогорели, угли в камине тлели, отдавая последние крохи тепла. В круге света оставалась только кровать девушки, полка, табурет и часть пола. И та книга, которую она вытащила с полки, "Виды болезней". Автор был неизвестен, только на переплете стоял тесненный знак, чем-то напоминающий ключ. Должно быть, знак самого автора трактата, подумала Ванесса. В предвкушении начала новой книги девушка прошлась глазами сначала по переплету, затем по окружавшему ее полумраку. Запах горящей свечи никогда еще не был таким приятным. Как же хорошо наконец-то оставить грязь и глупость поселения за закрытой дверью, оказаться один на один с книгой. Глядя на черный переплет, Ванесса попыталась представить, кто ее писал. Наверняка очень умный, уже немолодой человек в красном или сером саване, какие носят ученые Университета, успевший повидать за свою жизнь много всего и передать свою мудрость не одному молодому человеку. Ванесса открыла первую страницу. Ее ждала надпись: "Виды болезней и способы их излечений методами народной медицины и спагирии". Перелистнув еще страницу, Ванесса углубилась в чтение.
Ее отвлек резкий прерывистый звук. Девушка не сразу определила его, но когда поняла, что это за звук и откуда он идет, ее пальцы сжали края книги и побелели. Кто-то стучался в дверь. Кто-то все-таки притащился ночью к порогу ее дома в ливень. Ванесса закрыла книгу, положив тканевую закладку между страниц. Она откроет дверь, но если кому-тот опять нужна ее помощь, пусть ждут до утра. Сегодня она больше никуда не выйдет.
Снова раздался стук в дверь, однако на этот раз он показался Ванессе знакомым. Она положила книгу на табурет и взяла с него свечу. Третий раз в дверь постучались, когда Ванесса уже открывала дверь ключом, все еще держа свечу в руке. Раздался все тот же глухой щелчок, в щель между дверью и стеной тут же подул холодный влажный ветер, грозя потушить огарок свечки.
Стук действительно был ей знаком. За порогом стоял рослый белокурый юноша, кареглазый, с простым и честным, внушающим доверие лицом с чертами северянина. В его глазах помимо доброты и простоты, присущей почти всем молодым людям поселения, отражался ум, редкое явления в этих краях. Ему были не понаслышке знакомы понятия достоинства и чести, Ванесса не раз убеждалась в этом, с отцом-северянином трудно было расти без них. Холщевая рубаха и штаны полностью промокли и прилипли к телу, волосы вымокли и растрепались на ветру, его кожа блестела от воды. Даже в таком виде юноша не казался сколь-нибудь приниженным.
- Нил?
- Привет. - На его лице отразилось облегчение. Со стороны дом действительно казался необитаемым. - Извини, что так поздно, но это важно.
- Что ты здесь делаешь? Ночью, в дождь... Не важно, заходи.
Нил явно хотел что-то сказать, но слова Ванесса удивили его еще больше, чем закрытая дверь и темный дом.
- Заходить? Ты уверена?
- Заходи скорее. Потом расскажешь, что у тебя ко мне за дело, только не стой под дождем.
Как только юноша неуверенно шагнул в дом, дверь тут же закрылась за ним, отрезая шум воды. Только сейчас Ванесса заметила, что с посетителя на пол падают капли.
- Черт, ты не мог подождать до утра? Ты весь вымок! Подожди...
Ванесса метнулась к одному из сундуков и открыла его крышку. Мгновением позже в ее руках оказалась легкая белая простыня, с которой она подошла к Нилу.
- Вот, вытрись. Не хватало еще, чтобы ты подхватил простуду или воспаление.
- Спасибо.
Нил на мгновение замялся - его руки были заняты небольшим прямоугольным свертком, который Ванесса не сразу заметила. Юноша протянул ей сверток, принимая из рук девушки простыню. На ее лице появилась легкая улыбка.
- И ради этого ты вышел в такую погоду? Чтобы вернуть мне книгу?
- Не совсем. - Раздался его голос из-за простыни. - Я ее прихватил, потому что случай представился. У отца снова разболелись суставы. Ты же знаешь, когда они болят, сама жизнь кажется невыносимой.
Ванесса развернула самодельную обертку из мешковины, в которую Нил упрятал книгу, чтобы защитить ее от дождя. Это был рыцарский роман, который она отдала Нилу месяц назад, "Сказания о подвигах Эрика Кровавоперстого".
- И как? - Спросила Ванесса, имея в виду книгу. Юноша, не ожидавший такого вопроса, на секунду перестал работать простыней и замер. - Понравилось?
- Ну... - на его лице отразилась неуверенность. Ему до смерти не хотелось расстраивать Ванессу, но еще меньше ему хотелось врать ей. - Вроде бы.
Улыбка на лице Ванессы стала чуть более заметной.
- Не пытайся меня обманывать, даже для того, чтобы сделать мне приятно. Мне она тоже не понравилась.
Почувствовав, что кровь больше не приливает к его лицу, Нил вздохнул свободнее.
- Не понравилась? Так ты тоже считаешь, что подвиги Эрика... Они...
- Неправильные. Им и его рыцарями движет жадность и жажда наживы, в далекие земли они отправляются, чтобы обогатиться. На деле они грабили, убивали, насиловали, или что еще мужчины делают во время таких налетов. Не такими должны быть подвиги.
- Согласен.
Ванесса поставила "Сказания о подвигах Эрика Кровавоперстого" на полку рядом с остальными книгами. Потом она перешла к другой полке, к своим препаратам. Огонек свечи отражался в многочисленных склянках, стеклах и жидкостях. Она не помнила, куда поставила тот препарат, который нужен отцу Нила, помнила только, что приготовила его позавчера днем и поставила куда-то на полку. Поиски немного затянулись.
- Так, значит, у твоего отца опять болят суставы?
- Болят.
- Пора бы ему уйти на покой.
- Он и так ставит ловушки все ближе к поселению, потому что не может много ходить. Звери попадаются все реже. Суставы суставами, но охотнику тоже нужно кушать. И жить на что-то.
- А ты ему на что? Твоему отцу скоро шестьдесят стукнет, пора бы передавать дело в руки сына. Ты ведь давно уже не ребенок, густыми лесами тебя не напугаешь.
- Чтобы быть траппером, нужен опыт. Зверь осторожен, всегда знает, куда следует ставить лапу или копыто. Так отец и идет сам, говорит, что у меня опыта нет, все меня с собой берет как помощника или ученика.
Нил смотрел, как фигурка Ванессы снует у полки, подсвечивая себе свечкой в поисках нужного флакона, и невольно залюбовался ей. В который раз он думал, какая же она красивая, а вместе с тем умная и добрая. В его душе снова понималась волна тепла к девушке, и он совершенно не понимал, почему многие считают Ванессу неотзывчивой, замкнутой и холодной. Но он, кажется, знал, в чем дело.
Ванесса сильно отличалась от других своих ровесниц на Зеленом берегу. Черные волосы, синие глаза, голубые только по краям радужки, ближе к зрачку сменяющие цвет на темно-синий, гордая осанка и ясный взгляд, легкая походка. Девушка была красавицей, и для некоторых более наивных сплетников было загадкой, почему она все еще не замужем. Нила сплетни не интересовали, но для него это не было секретом: Ванесса слишком не похожа на деревенских девушек, веселых и болтливых, любящих посплетничать, порой чрезмерно жизнерадостных. Ее не любили. Ванесса говорила немного и улыбалась редко, темные умные глаза и живой, надменный блеск в них почему-то казались другим людям странными, зловещими, а ее резкость и холодность, ответ на чрезмерную наглость, проваживали тех редких юношей, которые все-таки сватались к ней. Нил не любил деревенских болтушек, красивых, но глупых, озабоченных только своим внешним видом, игрой с подругами и поиском будущих женихов. И чем дольше он был знаком с Ванессой, тем больше замечал, насколько она ему дорога. Ее улыбка, редкая, но всегда теплая и искренняя, ее согревающая доброта, которая почти всегда скрывалась в тени резких слов и холодного характера. Ванесса делилась с ним своим сокровенным и доверяла ему, не высмеивала его интересов, как остальные, интересовалась ими и всегда помогала, чем могла. Все это отличало ее от простых деревенских девушек, не думающих ни о чем, кроме своего собственного удовольствия. И только случайно подружившись с ней, Нил открыл для себя ее лучшие качества. Все то, что заставляло его сердце биться чаще. Нил всегда видел ее живой и доброжелательной, каждый раз ему хотелось сказать ей что-нибудь теплое и доброе, но он каждый раз смущался и держал свои чувства при себе. Кровь аристократки слишком явно проявлялась в девушке. Все-таки, думал он, она слишком хороша для него, простого деревенского парня.