Глава Y Столичная штучка и ее друг Стэпа
Машэ в хостеле
Машэ вырывалась из провинциального Крыжополя, как бабочка из банки с нафталином. В столице начинались реальные приключения. Аромат московских улиц манил. Потоки машин и паутина метро брали в плен и закручивали приезжих в новый виток жизни. Так случилось и на этот раз.
Говорят, утренний пятничный сон всегда в руку. Машэ снилось, что на нее навалился огромный медведь. Мохнатый зверь не царапался, не кусался, а только облизывал все обнаженное тело девушки. Жертва вырывалась, убегала, но животное настигало ее и продолжало свое коварное дело. Наконец Машэ собрала всю волю в кулак и проснулась со вскриком: « Ух-ма»! Тут она увидела, что ночной кошмар был почти реальностью. На ней лежал огромный француз и во сне лизал ее шею длинным, как шнурок от ботинка, языком. Здоровенный красавец, явно потомок наполеоновского гвардейца был совершенно пьян и невменяем. Все, что удалец совершал, происходило в сомнамбулическом состоянии.
Машэ с трудом вспоминала вчерашний день, вечер и ночь. Вот она гуляет со своим бойфрэндом, а по совместительству охранником хостела, по Тверской, выходит с ним на Красную площадь. Радостное настроение Первомая они подкрепляют по очереди, присасываясь к пластиковой бутылке, которую заранее зарядили крепким коктейлем. Машэ вдруг стала прыгать, как обезьяна и выкрикивать странные слоганы:
Гейропе нас не захапать, На всех вражин пулек хватит. Раз солнце идет на Запад, То значит оно предатель!
Праздничная толпа расступилась, образовав почетный круг. Кто- то из зевак начал подзадоривать: «Жарь, девка»! У Машэ сорвало крышу:
«Мир не молчит, он полон звуков.
Они несутся к нам сквозь тьму.
Есть злые звуки, звуки - буки,
Ну, мне дороже всех звук «Пу».
«Пу» - нет не пуля, не Распутин-
С такими «Пу» не по пути.
«Пу» -это наш Великий Пушкин,
И сердце рвется из груди!
Тут девушку стали угощать шампанским и предлагать залезть на лобное место, откуда и продолжить речитативы, однако в толпе засверкали кокарды полиционеров. Бойфрэнд схватил неугомонную подругу за руки, и они быстро растворились среди пестрой, веселящейся публики.
Дальше события разворачивались уже в хостеле. Туда приехали два француза Пьер и Ипполит. Машэ сбежала с ними в ночной бар «Паутинка», оставив своего любимого охранника на бобах в одиноком холле. В питейном заведении троица веселилась до упаду. Машэ сидела на коленях то у одного, то у другого европейца, изучая правильное произношение норманнского прононса, потом она долго пытала парней, зачем Наполеон поджег Москву?
И вот теперь Ипполит лежал на ней пьяным медведем. «А где - же Пьер, - скользнула мысль в замутненной голове девушки, - неужели мы его потеряли в переходе»? К счастью второй француз лежал рядом на полу и счастливо посапывал. Машэ успокоилась, хлебнула колы и на лице у нее растеклась благостная улыбка. Однако радость тут же испарилась. Девушку, аж, прошиб холодный пот, а что же бойфрэнд Степан? Он мог все это увидеть, хотя нет. Его дежурство закончилось в два часа ночи, а милая компания явились в четыре утра. Значит, самолеты не столкнулись и все тип-топ. Она взяла мобильник и кинула эсэмэску: « Доброе утро, мой зайка, не скучал ли ты без Машэ? Я практиковалась во французском и слегка задержалась». Через минуту айфон загудел, приняв ответ: « Все понятно. Быстро я перестал быть дорогим. Пустые слова. Прощай, моя дорогая. Сосись с франом. Это здорово. В твоей норме. Да, я видел и мне говорили и не морочь мне голову. Вы на кровати вместе лежали и чуть ли не трахались. Все гудбай. Ты еще забыла о существовании видеокамер. Это самое последнее, что можно сделать в ущерб «любимому» человеку. Здесь не Мосфильм».
Машэ в ужасе выскочила из хостела и помчалась к своему давнему другу фотографу в Одинцово лечить душу чашечкой кофе. Электричка бежала весело, колеса постукивали в такт наступавшей весне, картинки за окном менялись, как в немом кино. Жизнь возвращалась в свою колею.