– Родословная?
– Желательно, – повторил Ратмир. – Без неё на хороший поводок не возьмут, даже и не надейся. В лучшем случае будешь где-нибудь склад охранять… Хозяевам-то хочется, чтобы собака была чистых кровей, от титулованных производителей… Ну не от Рюрика, понятно, не от Гедемина, но хотя бы от Николая Романова. Гильдия служебных псов – она ведь как возникла-то? На базе дворянского собрания…
– А вы, Ратмир Петрович? – с трепетом осведомился охранник.
– Согласно аттестату, – охально осклабившись, сообщил тот, – я – последний представитель древнего рода князей Атукаевых…
– А-а… – с облегчением протянул страж, тоже расплываясь в глумливой ухмылке. – Поня-атно… А я, главное, думаю: откуда столько в Суслове дворян?.. – Что-то, видать, вспомнил, встревожился: – Ну а Лев Львович спасибо-то хоть сказал? Вы ж его, считай, у этих волчар отбили…
– Да нет, конечно… – буркнул Ратмир, берясь за дверную ручку. – Вильнул хвостом – и за порог…
– Вот люди! – с горечью подвёл итог охранник.
Поскольку в кабинетном баре Рогдая Сергеевича по давней традиции имелось всё, кроме закуски, Ратмир решил по дороге домой завернуть в «Собачью радость» и выровнять самочувствие чашечкой хорошего кофе. Народу в сводчатом погребке набилось уже порядочно, зато все были свои. Ратмира сразу же окликнули. Из вороха газет выглянули вздёрнутые бровки и жёсткая бородка симпатяги Боба. Приблизившись, Ратмир увидел, что за тем же столиком расположился и косматый мрачный кавказец Тимур по кличке Тамерлан.
Поприветствовав его крепким рукопожатием, Ратмир сел на свободный табурет, подозвал официанта. В ожидании «капучино» огляделся, прислушался.
– Да щеночек вы мой! – артистическим хорошо смазанным голосом излагал неподалёку благообразный пепельный Артамон Аполлонович (краем карего выпуклого глаза Ратмир запечатлел его вдохновенный породистый профиль). – Знали бы вы, кутёночек, с какими корифеями мне довелось в своё время общаться! Запросто – ну, как с вами сейчас… Адмирал, Лорд Байрон… Я ведь их ещё застал на поводке. Вот это была школа! А теперь… «Под фанеру» скоро лаять начнут! – Расстроенно махнул вялой аристократической рукой – и умолк.
В противоположном углу яростно спорили о правах.
– А разве не дискриминация? Эта ваша победно задранная лапа, господа кобели…
– Нет, но… Вам-то удобнее – присев…
– Да не в удобстве дело! Дело в принципе!..
– Знаешь ты эту сучку! – вполголоса убеждал кто-то кого-то. – Немка. Чёрная такая… Как ее? Эльза? Берта?..
Болтали о чём угодно, но имя Джерри не прозвучало ни разу. Нет такого пса. Нет и не было.
– Говорят, ты сегодня теневую экономику разогнал? – с лёгким акцентом, как и подобает кавказцу, спросил Тимур.
– Как?! – Боб от удивления вывернул бородку набок. Даже газету отложил.
Ратмир невесело усмехнулся:
– Ну, не то чтобы разогнал, но…
– Расскажи, да?
Ратмир, не чинясь, изложил всё подробно, причём начал со сновидений. Многие ли члены Гильдии могут похвастаться тем, что им на работе снятся настоящие собачьи сны, да ещё и с провалами в генетическую псевдопамять! Когда добрался до конца истории, как раз принесли кофе.
– Короче, слишком профессионально работаю, – не без язвительности заключил он, делая крохотный первый глоток. – Такие вот, представьте, ко мне у начальства претензии…
Боб долго жевал бородкой и ронял брови на глаза.
– Тут… политика, – вымолвил он наконец.
– Сбесился? – с неподдельным интересом осведомился Ратмир. – Какая политика?
Тот снова схватил газету, развернул и, поднеся её к глазам почти вплотную, принялся быстро-быстро то ли просматривать, то ли обнюхивать заголовки. Листнул, вывернул. Мелькнуло крупно: «Журналисты – сторожевые псы демократии».
– Вот! – сказал он, уверенно ткнув пальцем. – На Западе подозревают, что Суслов – тоталитарное государство. И знаешь, почему? – Боб вскинул таинственные глазёнки. – Преступность слишком маленькая. При демократических режимах так не бывает. И пока мы не повысим уровень преступности, за демократов нам не проканать. Понял теперь?
– Во-первых, брешут, – резонно заметил Ратмир. – Запад про нас не пронюхал и не пронюхает… А во-вторых, я тут при чём?
Боб подпрыгнул на табурете.
– То есть как при чём? А на теневиков кто бросился? Я, что ли? Ты же, получается, преступление предотвратил!
Ратмир зарычал и завращал глазами. Из-за соседних столиков даже оглянулись тревожно, но вовремя сообразили: дурачится. Тем более что источник тревоги быстро иссяк.
– Водобоязненный ты наш… – оборвав рычание, ласково сказал Ратмир Бобу. Потом вопросительно посмотрел на Тимура.
Огромный кавказец рассеянно разглядывал на свет бокал с хванчкарой.
– Правильно тебе хозяин говорит, – скупо изронил он. – Служба службой, а думать – надо…
От неожиданности Ратмир едва не поставил чашку мимо блюдца.
– Не понял. Поясни.
Кавказец медлил.
– Совещание идёт – под столом сидишь? – спросил он.
– Н-ну… под столом, не под столом… Да. Сижу.
– Что говорят – слушаешь?
– Н-ну… интонации, конечно, воспринимаю…
Тимур по кличке Тамерлан повернул лохматую крупную голову и одарил Ратмира долгим недоверчивым взглядом.
– Вах! – подивился он. – Кто дал этому псу третье место? Памятник ему отлить! Как собаке Павлова…
Ратмир послал нижнюю челюсть вперёд и несколько вверх, по привычке следя за тем, чтобы как-нибудь случайно не обнажились зубы. Порода обязывала. Особям с пошлым нормальным прикусом этого не растолковать. Демонстрируя другой характерный признак породы, а именно – выдержку, подозвал официанта и спросил ещё один «капучино».
– Жалко мне тебя, Ратмир-джан, – задумчиво проговорил Тимур. – Такой пёс, медаль у тебя, а живёшь на одну зарплату… Старый станешь – на пенсию будешь жить, да?
Уяснив, что с политическими темами здесь покончено, Боб утратил интерес к беседе и, презрительно фыркнув, снова зарылся в газету. Ратмир-джан с удивлением покосился на Тамерлана.
– Между прочим, – тихо и многозначительно сообщил он, – ко мне уже с этим подкатывались, и не раз. Из конкурирующих фирм. Выспрашивали кое-что, деньги предлагали…
Тимур встрепенулся:
– Предлагали, да? И что ответил?
– Правду ответил. Не знаю. Не прислушиваюсь. Не моё это собачье дело.
Тимур-Тамерлан одобрительно наклонил широкий лоб, как бы разделённый на две равные доли неглубокой вертикальной бороздкой.
– Правильно ответил, – с удовлетворением проговорил он. – Фирму сдавать нельзя…
– Это я и без тебя знаю! – блеснул клыком Ратмир.
– Только не сердись, пожалуйста… – попросил Тимур. – У тебя нюх есть?
– Какой нюх?
– Собачий.
– Собачьего нет.
– А слух?
– Со слухом чуть получше…
Кавказец пренебрежительно шевельнул косматой бровью.
– Значит, и слуха нет, – подытожил он. – А что есть?
Официант беззвучно поставил на стол вторую чашечку кофе. Ратмир поблагодарил сдержанным кивком. Разговор помаленьку начинал раздражать. Столковались все, что ли, сегодня? Поучают и поучают. Нашли, понимаешь, щенка… У него вон третье место, между прочим, на «Кинокефале»!
– Ум должен быть! – так и не дождавшись ответа, огласил Тамерлан. – Настоящая собака (натурал, да?) всё о хозяине знала. И ты тоже знай, Ратмир-джан… А иначе хороший будешь пёс, но глупый. Зачем хозяину глупый пёс? Зачем ты сам себе такой? Лежишь под столом – слушай. Услышал: вах! Сусловский доллар будут обваливать! Все на обед, а ты – в менялку. И фирме вреда нет, и тебе польза… Адмирала уважаешь?
– Ещё бы!
– А у него три ресторана. Думаешь, сами построились?
Ратмир хмыкнул – и призадумался. Припомнилось вдруг, что каждый раз, когда ему доводилось зачем-либо менять местную валюту на иностранную, за ним мгновенно выстраивалась очередь – и в тот же день сусловский доллар несколько падал в цене. Любопытно. Стало быть, народ внимательнейшим образом следит за финансовыми операциями служебных собак и делает вполне правильные выводы.